— Было это лет десять назад, — рассказывает Володя. — Я зашел в один из выселенных особняков, бывший доходный дом на Коммунистической улице. Поднялся на полутемный чердак, осмотрелся. Пол был засыпан смесью песка и глины. Из-под деревянной балки выглядывал краешек какого-то газетного свертка. Развернул, а в нем — пачка бумажных денег, напечатанных при Николае II и Временном правительстве. Завернуты они были в газету "Русское слово", датированную 1917 годом. Тогда прошел лопаткой пару метров, и из засыпки выскочил тряпичный мешочек. В нем мелкие медные монеты царской чеканки.
Рассказал о находке друзьям — они были потрясены. Оказывается, никто из наших знакомых и не думал, что на чердаках могут быть схороны. На следующий же день вместе с приятелем пошел на чердак соседнего дома. Копали по периметру чердака и возле балок нашли металлическую банку из-под какао, выпущенную в 20-х годах. Она была доверху набита серебряными рублями и полтинниками (мы насчитали 67 монет). Больше на том чердаке ничего ценного не было. Еще через день-другой снова отправились на дело и на чердаке выселенного дома нашли прекрасно сохранившийся штык-нож. Тогда я впервые понял, что наши находки не случайны — ценности спрятаны на чердаках едва ли не всей старой Москвы.
— Неужели так просто? — не поверил я Володе. — Залез на чердак, пару раз копнул лопаткой и озолотился?
— Просто только на словах. Порой, чтобы найти более или менее приличный клад, приходится искать не один месяц. Да и сами раскопки — весьма трудоемкая работа. Копаем не лопатами, а специальным остро заточенным металлическим крючком (мы называем "шукалка", или "цапка"). Все в пыли, грязи, дышать невозможно — респираторы надеваем. Жильцы порой попадаются нервные, вызывают милицию. Представь, выносишь ты с чердака "холодняк" (холодное оружие: саблю или кинжал), а на улице тебя встречает наряд. Докажи им потом, что ты исследователь старины, кладоискатель, а не бандит.
— И часто попадались?
— Было дело. Но сидел не за клады. К тому же перед тем, как идти на чердак, мы проводим определенную подготовку. Узнаем, какое РЭУ, ДЭЗ или РСУ обслуживает район, на территории которого расположен дом. Переодеваемся в рабочие спецовки. Договариваемся, что и как будем объяснять, если поймают.
Раз вышла такая история. Я отправился на поиски с другом. На Полянке нам приглянулся особняк с белыми занавесками на окнах. На особняке никакой вывески не было, только номер дома написан, как сейчас помню, девятый. Дверь закрыта на кодовый замок, рядом — звонок. Открывает человек в военной форме: "Вам что, ребята?" Объясняем: мы ремонтники из строительного управления, нам нужно проверить чердачные перекрытия: не разошлись ли стыки кровли на крыше, а то так затягивают с подачей заявки на ремонт, что прямо на головы перекрытия падают. Военный нас впустил и кому-то позвонил по внутреннему телефону. Мы уселись на стулья, осматриваемся. И вдруг вижу над головой приятеля табличку "Комитет Государственной безопасности по Москве и Московской области". Обалдел, конечно. Но делать нечего — надо вести себя смелее. А друг на ухо шепчет: "Если проверят документы, то мы отсюда лет через десять выйдем!" Через пару минут спускается человек без пиджака и с пустой кобурой подмышкой. Объясняем, зачем пришли. Тот выслушал внимательно и отвел нас на чердак. Одних, правда, не оставил. Мы покопались для вида и сказали ему, что дом еще постоит. Начальник проводил нас до выхода и спросил рабочий телефон. Мы ему дали первые пришедшие в голову семь цифр, первые три из которых соответствовали телефонным номерам в этом районе.
В тот же день под видом ремонтников забрались на чердак управления какого-то завода, расположенного неподалеку от "Третьяковки". Там в засыпке нашли завернутую в тряпку саблю и барабанный пистолет "Лефоше" (третья четверть XIX века).

                                        Сабля была наградной — "Анненская с Георгием". Эфес из серебра. За эту саблю мы выручили столько денег, что их хватило на автомобиль "Нива" и несколько месяцев жизни в полном достатке. Жалко только, что покупатель потом ее за границу переправил.
— Клад можно найти на чердаке самого невзрачного дома, — подливая мне пива, делился опытом Володя. — Чем краше выглядит здание, тем меньше шансов найти что-нибудь — значит, дом уже ремонтировали, и все клады достались рабочим. Я однажды нашел несколько схоронов на чердаке старого здания детской художественной школы.
Директору школы мы объяснили, что будем проверять чердачные перекрытия. Она поднялась вместе с нами. Когда мы начали работать, весь чердак заволокло пылью. Директриса сказала, что будет дожидаться конца проверки в своем кабинете и ушла, оставив нам ключи. Мы заперлись и начали перекапывать засыпку. Вскоре нашли коробку из-под опасных бритв. В ней — коллекция монет от XVI до XX века. Среди русских денег нашлось несколько динаров и даже серебряный доллар. Решили забраться на школьный чердак еще раз. Сказали директору, что вернемся на следующий день и заделаем дыру в крыше. Для отвода глаз принесли с собой рулон рубероида и еще раз внимательно осмотрели чердак. Под балкой нашли саблю с вензелем Николая II, на клинке которой было написано "Армия России", и штык-нож с арабской вязью.
Надо сказать, что обычно схороны делались в приметных, легко запоминающихся местах: в углах, под балками, у слуховых окон и в нишах. Мы настолько насобачились на этом деле, что уже едва ли не с первого взгляда могли определить, есть ли на чердаке что-нибудь ценное.

    
Новые места
По словам Володи, в Москве он с товарищами "проколол" чердаки уже нескольких тысяч зданий. Одно время даже хотел нарисовать карту города и отмечать на ней места раскопок, но потом передумал. Тогда, чтобы по два раза не лазить на один и тот же чердак, стал помечать дома крестиками.
— Сейчас в Москве стало работать труднее. Большинство особняков арендовали коммерческие структуры. Людей со стороны, даже под предлогом проверки крыши, "новые русские" не пускают. К тому же многие старинные особняки стали основательно реконструировать и перестраивать. Чердачники отправились осваивать провинцию. Тем более что там старинные дома стоят в первозданном виде — у советской власти денег на их ремонт не нашлось, а у большинства нынешних хозяев-коммерсантов до капитального ремонта руки не доходят. Если бы они знали, что прямо над их головами лежат тысячи долларов, — усмехается кладоискатель, — то уже бы давно сменили уютные кресла на рабочие спецовки.

Володя и его друзья уже ездили в командировки в Александров, Астрахань, Казань, Вологду, Калугу. Практически везде им сопутствовала удача.
— Любопытная находка была у нас в Вологде, — рассказывает кладоискатель. — Поднялись на чердак доходного дома, роскошные квартиры которого при большевиках стали коммуналками. Стали искать по периметру и примерно с полуметровой глубины вместе с бытовым мусором достали из засыпки коробку пепельного цвета. На ней было наклеено несколько этикеток "Офицерский дом в Москве", магазин "Жеваго"... Внутри коробки — обшитая золотыми и серебряными нитями парадная дворянская шапка. Под ней — перчатки из лайки и небольшая красная коробочка с двуглавым орлом. В коробочке — золотой орден Святого Станислава. Ордена мы, кстати, находили довольно редко. Хозяева, видимо, не доверяли награды чердакам. Другое дело деньги. Особенно бумажные. Иногда встречались пачки по 50-100 листов.
Удачно съездили и в Астрахань. Там за четыре месяца работы нашли морской кортик времен первой мировой войны, саблю с вензелем Александра III, французский кортик 1830 года, несколько штык-ножей гражданской войны, три клада монет. Особенно интересным был третий — коллекция серебряных монет от XVIII до XX веков.
Меня всегда интересовала судьба людей, спрятавших клады. Многие из них были офицерами, героями гражданской войны. Когда произошла революция, они все ценное прятали на чердаках и бежали налегке, надеялись когда-нибудь вернуться.
Пиво заканчивалось. Володя говорил, что на тех же чердаках находили кладоискатели и схороны, относящиеся к 30-40-м годам. Как правило, это были письма, фотографии, документы, реже деньги и драгоценности. Вполне возможно, что их прятали люди, опасавшиеся арестов.