КЛАДОИСКАТЕЛЬСТВО В ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
Питерские земли после Твери на втором месте по количеству найденных кладов. Это утверждение статистиков построено лишь на основании официальных данных. Сколько всего кладов находят наши граждане и не заявляют об этом в соответствующие органы – неизвестно никому. Большие деньги не любят суеты, а любой клад, как правило, имеет весьма высокий стоимостной ценз.
По закону, половина клада принадлежит хозяину земли, где обнаружена находка, вторая половина – поисковику. Но если сокровища представляют историческую ценность, государство обязано изъять для исследования и последующей передачи в музей. Даже во второй половине XIX века все найденные древности поступали в Императорскую археологическую комиссию. Сохранившиеся в Научном архиве Института истории материальной культуры РАН документы позволяют узнать о том, как обстояли дела с кладами, к примеру, в отдельно взятом Шлиссельбургском уезде.
В июне 1851 года Шлиссельбургский земский суд сообщил о находке клада в селе Никольском С.-Петербургскому губернскому правлению, которое направило доношение в Министерство внутренних дел. Из уезда тогда писали, что малолетний сын мастерового Петр Алексеев Шедов 17 июня в ручье у дома его матери вдовы Анны Максимовой Шедовой нашел в холщовом мешочке, положенном в березовую корзинку, 26 фунтов шведских медных монет «гривнами, пятаками и грошами 1636 и прочих годов XVII столетия и сверх того небольшую 4-х угольную досчечку, мерою в 4 квадратных вершка, весом 4 фунта с пятью иностранными клеймами, или штемпелями, из коих на одном виден 1653 год». При послании были представлены и сами находки. Историки их осмотрели и не заметили «ничего, чем бы можно было воспользоваться для науки». Клад, как «не заслуживающий внимания», в феврале 1852 года вернули нашедшему.
Священник о. Н. П. Тихомиров из того же села Никольское на реке Тосне в феврале 1902 года писал директору С.-Петербургского археологического института профессору Н. В. Покровскому о том, что нашел клад из 130 мелких серебряных копеечек. На одной стороне монет была надпись: «Царь и великий князь Иван всея Руси», а на другой стороне изображен всадник с копьем. Монеты хранились в глиняной кубышке, «формою, величиною и цветом гнезда осы».
«Найти этот клад надо было бы не мне, а моим рабочим, так как дело было так, – рассказывал батюшка в письме. – Нанятых мною рабочих камнебойцев для очистки полей от камней я заставлял разорвать и тот счастливый камень, около которого лежал спрятанным клад, но они по своим соображениям не нашли для себя удобным заняться им и один только этот камень и остался неубранным.
Осенью 1898 года два работника распахивали новь и не заметили его. Весною же 1899 года в субботу на пасхальной неделе, окончивши славление прихода, я, проходя по вспаханному своему полю, около этого оставшегося камня на гребне пласта увидал сначала мелкое серебро, а затем развалившийся сосуд, в котором оно хранилось.
Желая сохранить в неприкосновенности найденный мною клад для будущих поколений, – писал отец Николай, – я был бы много благодарен Вашему Превосходительству, если бы Вы не отказали принять его от меня для помещения в музей при Археологическом институте...»
Находили клады и в Шлиссельбурге. Так, в августе 1901 года Шлиссельбургское уездное полицейское управление через губернское начальство обратилось в Археологическую комиссию по поводу найденных рабочими двух маленьких серебряных копеечек. Комиссия направила находку в Эрмитаж, но получила ответ, что «монеты Петра Великого для Императорского Эрмитажа не требуются». Губернское правление поблагодарили за присылку копеечек и «по отсутствию в них нумизматического значения» возвратили монеты обратно.
С июля 1909 года в комиссии велось дело о представленных начальником Шлиссельбургской каторжной тюрьмы полковником Яковлевым в губернское правление двух серебряных и пяти медных монетах, обнаруженных при земляных работах в Шлиссельбургской крепости. Оказалось, что такие монеты тоже «для коллекций Эрмитажа не требуются», уведомил директор музея И. А. Всеволожский. А это были серебряные и медные монеты 1630 – 1670-х годов, времен королевы Христины, королей Карла X и Карла XI. В сентябре монеты были препровождены обратно к полковнику Яковлеву «для вьщачи их по принадлежности». А как сегодня эти монеты, отвергнутые Эрмитажем, пригодились бы местному краеведческому музею!
Значительным оказался клад шведских монет, обнаруженный в селе Шапки в имении Ф. И. Петрококино. Из конторы этого богатого грека, что была на Екатерининском канале, клад весом «29 фунтов с грязью» в начале июня 1910 года был отправлен в Императорскую археологическую комиссию, находившуюся в Зимнем дворце. В сопроводительном письме говорится: «21 Мая с. г. в имении моего доверителя действительного статского советника Фемистокла Ивановича Петрококино, находящемся в С.-Петербургской губернии, Шлиссельбургского уезда, и именуемом «Шапки», найден был рабочими землекопами, во время производства работ по постройке подъездного железнодорожного пути, клад, состоящий из старинных шведских монет. Представляя при сем означенный клад покорнейше прошу принять таковой и выдать мне причитающуюся за него сумму в размере определенном существующими на сей предмет узаконениями. Означенную сумму доверяю получить подателю сего артельщику Якову Груздову. – По доверенности Ф. И. Петрококино – Ш. Прохоров».
Клад из имения «Шапки» в июне был направлен в Эрмитаж, но вскоре возвращен обратно с резолюцией: «Для коллекций Императорского Эрмитажа не требуется». Шедские монеты 1633 – 1654 годов «за отсутствием нумизматического интереса» были возвращены Ф. И. Петрококино.
Земский начальник фон Брадке в июле 1900 года направил губернскому начальству следующее представление: «В селе Токсове, в лесу Пасторской дачи, при раскопках земель, крестьянами найдены различные предметы древности, состоящие из бронзовых и железных оружий». Сложно сказать, что это были за древние «оружия», но зато куда лучше известно содержимое древнего клада, найденного у деревни Мишкино.
Археологическую комиссию заинтересовало известие, полученное в феврале 1904 года из управления по сооружению железных дорог Министерства путей сообщения, которое и препроводило в комиссию «старый котел и части конской амуниции», найденные во время производства земляных работ на 54-й версте 1-го строительного участка при постройке железной дороги С.-Петербург – Вологда. Тогда же комиссия объявила «признательность лицам, которым наука обязана сохранением этих вещей»: найденные предметы относились к ХIII веку и принадлежали племени ижора! Сломанный медный котел, две бронзовые подвески, две фибулы, бусы и застежки были переданы в музей Императорского русского археологического общества. Комиссия же просила уточнить, где именно были сделаны находки. Начальство путей сообщения отвечало, что находки были сделаны близ деревни Мишкино Поречской волости Шлиссельбургского уезда, а в «назначении вознаграждения для лиц, нашедших означенные вещи, надобности не имеется».
По просьбе Археологической комиссии в мае в Мишкино отправился магистр философии Г. К. Гейкель – адъюнкт гельсингфорсского Александровского университета, изучавший тогда в Петербурге русский язык. Ему выдали открытый лист на проведение археологических раскопок и 100 руб. на расходы. На исследования Гейкель потратил 41 руб. 55 коп., но более никаких древностей в Мишкине не отыскал.
Есть, однако, в окрестностях Петербурга гора, которую не зря часто называют «золотой». Здесь – на Путиловской горе — были обнаружены весьма ценные клады. Вначале сентября 1887 года губернское правление направило в Археологическую комиссию отношение о находке монет и древностей у села Путилово, а при нем – «найденные крестьянами Путиловской волости Шлиссельбургского уезда на плитной очисти при деревне Никольщина, той же волости, четыреста семьдесят семь серебряных мелких монет, серебряные: крест, пряжку, серьгу с подвесками для определения их древности». Древность находки была определена: в кладе оказались предметы и серебряные копейки времен царей Федора Иоанновича, Бориса Федоровича, Василия Шуйского и Михаила Федоровича. Монеты 1580 – 1640-х годов были плохой большей частью сохранности и «не представляли нумизматического интереса». Все же 12 серебряных копеечек, «имеющих художественное значение», в июле 1891 года были переданы на хранение в Эрмитаж. Остальные 465 монет вместе с серебряными крестом, пряжкой и серьгой тогда же отправили в Москву в Императорский российский исторический музей.
Монеты весили 53 золотника 60 фунтов, вещи – 19 золотников 48 фунтов. За находку полагалось следующее вознаграждение: 1/3 цены сверх существующей цены металла за монеты, а за предметы – двойная стоимость металла. Счастливый находчик, имя которого так и осталось неизвестным, в ноябре 1888 года получил 30 руб. 24 коп.
«Путиловский клад» – так называется другой клад серебряных вещей, обнаруженный в 1927 году в карьере плитных разработок «Крестово» (ломка Крестовая), что в двух верстах от села Путилово между деревнями Петровщина и Никольщина. В мае 1927 года эта «случайная находка» была доставлена следователем Бобровым в Государственный академический институт материальной культуры, откуда в 1930-м передана в Государственный музей этнографии народов СССР. Клад был зарыт в XI веке или на рубеже XI – XII веков. В состав клада входят серебряные вещи, украшенные резным точечным орнаментом: шейная гривна, браслет, кольцо, фибулы.
Были, конечно, клады, сведения о которых до нас не дошли. Например, мы так и не знаем, чем закончились поиски сокровищ на дне Невы, о которых в 1911 году писала «Петербургская газета». Тогда компания частных лиц предполагала при помощи водолазов обследовать дно Невы близ села Ивановского, где, по преданию, во время сражения со шведами затонула шведская галера с крупной суммой денег. Впрочем, те же сокровища искали в Дубровке. Но не там искали, потому что в 1985 году клад был найден в Павлове-на-Неве. Жительница поселка В. А. Туровская рассказала нам, что однажды ее малолетний племянник гулял по берегу Невы и у речки Мги. Тут он случайно пнул ногой какую-то старую мешковину, из которой посыпались потемневшие монеты. В ветхом мешке на речном берегу лежали 218 монет времен Петра I и Екатерины II. Об этом в Павлове стало известно всем, а В. А. Туровская с гордостью показывала место находки клада всем любопытным. По словам Валентины Анатольевны, 35 монет ей удалось передать в Эрмитаж. Она бережно хранила квитанцию на полученные за них 107 руб., надеясь отныне посещать Эрмитаж бесплатно, но надеялась на это, как оказалось, напрасно. Шестикилограммовую сумку с остальными 183 монетами В. А. Туровская отвезла в Кировскую милицию, да потом так и не смогла ничего толком там выяснить о дальнейшей судьбе «павловского» клада.
По слухам, поиски кладов и артефактов продолжаются: то из Синявинских болот поднимут медную пушку петровских времен, то водолазы на дне Невы у крепости Орешек найдут шпагу начала XVIII века, то рыбаки вытащат из реки древний меч... А все это вносит интригу в жизнь энтузиастов и вселяет робкую надежду, что главные находки у нас еще впереди.
