Даже оказавшись под угрозой уголовного преследования, калининградские любители старины не собираются отказываться от своего хобби.

Однажды, отправившись за грибами в один из лесов нашей области, я вдруг наткнулся там на людей с лопатами и металлоискателями. В лесу, судя по всему, в годы войны шли ожесточенные бои, поскольку время от времени встречались воронки, заполненные водой, еле заметные траншеи, и обвалившиеся землянки, заросшие мхом. Вообще я встречал копателей и раньше, но все не решался к ним подойти – уж слишком серьезно они выглядели в своем камуфляже.

– Привет, золото что ли ищете? – в этот раз осмелел я.

– Червей копаем, – невесело пошутил парень в куртке с нашитым на рукаве немецким триколором. Видно, что грибники уже достали его своими расспросами.

– А серьезно, много интересного встречается?

– Да этот лес до нас уже прочесали вдоль и поперек. Давно уже ничего стоящего не попадается.

– А зачем тогда ходите?

– А ты вот зачем за грибами ходишь? Купи на рынке, да пожарь, – засмеялся один из парней.

На самом деле, история любительской археологии насчитывает уже десятки лет. Скорее всего, можно считать ее началом заселение области, когда жившие здесь немцы и русские переселенцы искали под руинами то, что еще можно было использовать в быту. Многих буквально сводила с ума мысль о поиске кладов после депортации немцев. До сих пор передаются истории из уст в уста о том, как уезжающие отсюда жители Восточной Пруссии закапывали в своих садах, дворах и огородах ценности, надеясь в скором времени вернуться.

– Я помню, как мы все детство ездили на Бальгу копать патроны, – вспоминает археолог, попросивший не называть его фамилию (поиск-то был незаконный как-никак). – Оружие и патроны были везде, но почему-то мы постоянно ездили только на Бальгу. Какая-то мистика в этом месте. Да тут вообще все с молодых ногтей копают. 

Находили даже морфий

Активность поиска кладов и военных артефактов заметно выросла в 90-е годы, когда к этой теме подключился криминал. Нашлись покупатели, вывозившие в Россию и за границу все, что поднималось из-под земли, а с ними стало больше продавцов, то есть тех, кто захотел на этой теме заработать. Продавцы антиквариата, многие из которых сами бывшие копатели, рассказывают жуткие истории о поколении девяностых:

– Где-то году в 95-м на черном рынке появился даже копаный морфий, от передозировки которым умерли около пятнадцати человек, – рассказал мне один из них. – Я помню, приносили ампулы из-под порошка, на них гравировка "Кенигсберг" была.

Девяностые годы закончились, но интерес к тайнам, хранимым землей, остался. Тем более, что с появлением в продаже большого количества мелаллодетекторов, поиск стал, скорее, хобби, чем заработком.

Причиной нового всплеска интереса к теме копательства стали поправки к закону, подписанные президентом 23 июля 2013 года. Теперь копателей приравнивают к серьезным преступникам – им может грозить уголовный срок до шести лет.

– Когда новые поправки вышли, наши археологи облегченно вздохнули, – уверяет Сергей Якимов, директор областного историко-художественного музея. – Я надеюсь, что закон действительно будет работать, и ответственность наконец-то будет наступать. А то копают все, кому ни лень, и без должного образования. Был случай в музее недавно. Предлагали нам купить котелок, найденный в какой-то могиле, за семь тысяч рублей, представляете? Новый закон, конечно, нужно еще довести до общественности, и я надеюсь, что он сработает. Без него археологи только теряют ценности и получают уже испорченные ландшафты.

В областной Службе госохраны объектов культурного наследия от бурной деятельности копателей тоже, мягко говоря, не в восторге.

– Вот вы у милиционера спросите, как он относится к преступникам. Как вы думаете, что он вам ответит? – возмущается заместитель директора службы Евгений Маслов.

И все же, кто они, калининградские копатели? Действительно ли они так ужасны и в чем конкретно причина беспокойства властей и археологов? 

"Хабар не ждет, хабар гниет"

Подавляющее большинство местных любителей прикладной истории "копает Вторую Мировую войну". Есть специалисты по Первой Мировой, по предметам немецкого быта, по наполеоновским войнам их намного меньше, а по средневековью – уже единицы, так как, во-первых, это уж точно статья, а во-вторых, такие находки редкость, и этим делом занимаются профессиональные археологи.

В зависимости от направления "копа" меняется и его место. Вот тут-то и начинается настоящая наука – изучение карт боев, если искатель охотится за "военкой", или карт города или поселения, если кому-то интересен быт, который, кстати, в основном, обнаруживается на старых заброшенных свалках. Тот, кто копает не первый год, становится настоящим краеведом-специалистом в своем направлении, так как каждую находку он внимательно изучает через каталоги, советуется со знатоками, ищет авторитетную литературу по теме и, естественно, тех, кому это хобби так же близко, как ему самому.

– Я копаю только "войну", – говорит Алексей, который уже лет семь в деле. – Но конкуренция в последнее время выросла в разы. Хорошо, если хотя бы раз в два месяца шпангу какую-нибудь найдешь. Ради денег сейчас уже никто не копает – нереально это. Тут, скорее, наоборот, больше денег вложишь, чем получишь. На один только прибор и экипировку тысяч пятьдесят, а то и восемьдесят просадишь. Но перед мечтой найти "конторку" (запас невыданных наград) все затраты меркнут.

Алексей, конечно, лукавит, говоря о том, что ничего не находит. Другое дело – качество находок и их ценность. Обычному человеку они, может быть, покажутся неинтересными, но специалист по откопанным вещам, например, сможет восстановить картину боя, если это место военных действий, либо определить убранство дома, если это свалка около жилища.

– В лесу чаще всего находишь осколки и пояски от снарядов, а также "настрел", то есть гильзы различного калибра, – Алексей использует терминологию, явно взятую из книг. – Реже попадаются пуговицы, пряжки и зацепы от разгрузок (часть экипировки немецких солдат, на которую цеплялись различные части амуниции, например, противогаз или саперная лопатка – прим. ред.). Еще реже – посуда, ржавое, чаще всего разобранное саперами, оружие, знаки отличия, каски, жетоны и останки бойцов. Обычно, если мы останки находим, то сообщаем поисковикам, в "Память" или "Совесть", к примеру, чтобы они уже договорились подхоронить их в братские могилы или на мемориальные кладбища.

Если говорить о свалках, а они являются основными источниками копаного быта, то на них чаще всего находят бутылки из-под пива и вина, пузырьки от духов и медикаментов, битую посуду. Реже встречаются монеты, фигурки и значки «зимней помощи» (предметы, которые изготавливало имперское министерство народного просвещения и пропаганды в нацистской Германии для снятия финансовой нагрузки с государства во время войны), статуэтки и прочие предметы. Если керамика и стекло какое-то время еще может лежать в земле, не разлагаясь, то металлические вещи (особенно это касается черных металлов) сложно будет найти уже через пять-десять лет. Судя по находкам, которые выкладывают копатели на своих форумах, уже сейчас сохранность большинства вещей оставляет желать лучшего, отсюда и появилась поговорка «хабар не ждет, хабар гниет». 

"Это не археологи – это пираты!"

Если раньше оценить находки могли только антиквары, то сейчас, по словам тех же антикваров, копатели стали хитрее и перестали обращаться к ним за советами, выкладывая все только на своих форумах, где можно получить всю необходимую информацию. Большая часть интересных находок стала оседать в частных коллекциях самих копателей, а через форумы они могут меняться или просто хвастаться тем, что обнаруживают при раскопе.

– Тут не может быть никаких дискуссий – это явление крайне негативное и опасное! - категоричен Константин Скворцов, заведующий отделом археологии историко-художественного музея. - В последние два десятилетия этими «черными археологами» уничтожено больше археологических памятников, чем за два прошедших столетия! И вообще, почему их называют археологами? Это не археологи, это пираты, настоящие грабители! Сейчас это явление приобрело массовый характер, а так как общий уровень образования падает, все эти раскопки стали проводиться только с целью обогащения. Выдергивание из земли предметов, представляющих археологическую ценность, превратилось в нечто вроде собирания грибов. С таким размахом, как в России, незаконных раскопок вообще нет нигде в мире.

Начальник Самбийской экспедиции института археологии РАН Александр Хохлов надеется, что с новым законом ситуацию удастся наконец-то вернуть в цивилизованное русло:

– Все артефакты, которые находится на территории России, являются собственностью государства. В законе это совершенно четко прописано. А если раскопанные артефакты еще и продаются теми, кто их нашел, то это криминал. А я еще не встречал копателя, который бы не продавал то, что он откапывает. Почему-то их называют черными археологами, но я вам скажу, что такие бывают только в Африке, а наши - обыкновенные грабители. Они разрушают уникальную археологическую систему, которая в свою очередь является неповторимым банком информации. Это наша история и наши ценности, которые принадлежат каждому жителю страны, и вам, и вашим детям, поэтому объекты археологии во всем мире охраняются. Новый закон станет инструментом для правоохранительных и судебных органов. Главное, чтобы они действительно выполняли свои должностные обязанности, тогда закон будет работать.

"У нас не копают только ненормальные"

Руслан Хисамов, руководитель поискового отряда "Совесть":

– Конечно, в последнее время стало очень много людей увлекаться приборным поиском. Среди них есть как порядочные, так и те, кто занимается криминалом. Закон был и до этого, но поправки уточняют некоторые моменты, несмотря на это, он все-таки сырой, так как уравнивает тех и других. Таким образом, этот закон может играть на руку непорядочным должностным лицам, использующим его в своих целях. А по поводу самих копателей могу сказать следующее: они помогали и помогают нам и краеведам, причем, многие сотрудничают из моральных побуждений, поэтому негативно к ним относиться не могу. Можно даже больше сказать: очень часто серьезные поисковики и археологи вырастают именно из копателей, становятся настоящими профессионалами в своем деле.

Максим Пестриков, владелец одного из антикварных салонов Калининграда:

– Копатели возвращают из небытия много ценных вещей. Если они с криминалом не связаны, то, конечно, отношение плохим к ним быть не может. Вообще до 90-х годов профессиональных копателей в нашей области не было. Они стали появляться только после развала Советского Союза, тогда же начали появляться и первые приборы. Профессионалами стали бывшие археологи, знающие карты, и не нашедшие нормальной работы в современной России. А копателями-любителями можно назвать всю область. Тут каждый копает с детства, а если не копает, то он, наверное, ненормальный.

Сергей Мекелита, председатель Балтийского Союза коллекционеров:

– Нельзя идти и копать просто так, так как определить, есть ли на месте раскопок археологический памятник или нет, очень часто невозможно. Тут есть несколько обязательных пунктов: в случае обнаружения такого памятника нужно согласовать раскопки с Министерством Культуры, если обнаружены боеприпасы – нужно провести комплекс мероприятий по разминированию (этим занимается «Форпост Балтики плюс»). Если обнаружены останки погибших – это третий пункт – необходимо тоже провести соответствующие мероприятия. Как этим могут заниматься любители? Просто как к спорту или хобби к этому вопросу относиться нельзя. С другой стороны, закон все-таки очень жесткий. Ясно, что деятельность копателей нужно организовывать в рамках законодательства. Мы предлагаем копателям-любителям вступить в наш союз и заниматься любимым делом в рамках закона, а с существующими поисковыми отрядами подписать договор о сотрудничестве.

Издание: Комсомольская правда – Калининград | Текст: Иван Марков