Татьяна Шубина, петербургский художник, уже десять лет использует в работе знакомые бытовые предметы или их малоузнаваемые части. Какие секреты бывают у железного ослика, почему мастер скреп-арта выбирает плоскогубцы made in USSR и что тяжелее: резать металл или рубить капусту – об этом и многом другом Татьяна рассказала корреспонденту «Кладоискателя».

Мастерская Татьяны Шубиной находится на территории «Красного треугольника», первой в России резиновой фабрики. Уже много лет индустриальный монстр пребывает в упадке, а часть его корпусов так обветшала, что здесь время от времени снимают фильмы про войну. Где, как не здесь, искать расходные материалы для треш-скульптуры?

  

Раньше так и делала, говорит Татьяна. Но все кончается, даже мусор. Поэтому она завсегдатай блошиного рынка – для этих вылазок у нее имеется тележка на колесиках, с какими горожане обычно ездят на дачу. Друзья тоже выручают: старую кухонную утварь, автомобильные детали, поломанную сантехнику и прочие железки не выбрасывают, а дарят ей. В ее мастерской из этого сора рождаются птицы, рыбы, звери, насекомые и люди. Что-то из работ продается, а самые удачные, которые бывают на вставках, и любимые, с которыми жаль расставаться, хранятся здесь.

Scrap, trash – мусор (англ.). Скреп-арт, трэшарт – так называют искусство, где задействован старый хлам, испорченные или использованные вещи, которые другие люди отправляют на свалку. Посреди мастерской стоит козел размером с настоящего, спина у него – из деревянного кожуха от ручной швейной машины. В ней выпилена дверца. Открываешь ее, а там ящичек для хранения какого-нибудь секрета.

На стеллаже прочно обосновалась огромная овчарка из металла и потемневших деревяшек – с могучим загривком, широкой спиной и внушительными брылями. Ее прототипом стала бродячая псина, которая долгие годы приветствовала всех входящих на территорию «Красного треугольника».

– Я делала ее в мастерской на столе. И когда она была готова, еле вытащила ее. Мне муж помогал. Выставила ее всего один раз. Для того чтобы привезти в галерею, ее пришлось разобрать, а потом снова собрать, – о железном гиганте его создательница рассказывает как о живом существе. – Это такая морока! Я думаю, больше она никуда не поедет, навечно здесь замурована. Такой вот получился сторож.

Муж художницы, с которым она делит мастерскую, просит не продавать птицу-сирина со скорбным лицом Мадонны – это его любимая работа. – А вот рыжий кот, «тонированный» ржавчиной, получился похожим на моего собственного, – рассказывает скульптор. – Мне нравится, как здесь удались морда и голова. Я над ними долго корпела, соединила воедино множество мелких деталей, и благодаря этому вышло выражение, как бывает у старого, жмурящегося кота.

Деталей на каждую скульптуру и впрямь уходит великое множество, правда Татьяна их никогда не считает. Она уверена, что к делу этот вопрос отношения не имеет. И совершенно неважно, как она изваяла каждого из ее трэш-питомцев, сколько времени ушло на распиливание металлолома и как трудно было это сделать. Главное в творчестве – концепция: каждая скульптура многослойна в буквальном и переносном смысле.

– Вот петух. Мне очень интересна эта птица. Поскольку он домашняя живность, то рано или поздно окажется в кастрюле. Поэтому я решила этого петуха сделать из кухонной утвари. И даже основа скульптуры – большая жаровня, гусятница, – объясняет художник. – Характерная для этой птицы деталь – хвост. Он состоит из трех старых сковородок. Круглые, а если только с печи, то еще и горячие – чем сковорода не солнце, которое встречает наш герой? С одной стороны распушенного хвоста, на крохотной полочке, стоит свечка – напоминание о луче утреннего свет, а с другой укреплен колокольчик – символ звонкого «Ку-ка-ре-ку!». В одном из «окорочков» у петуха выдвижной ящичек, внутри которого хранится склепанная из алюминиевой утвари шкатулочка. Открываешь ее, а там губная гармошка. Это фирменный стиль Татьяны – она стремится снабдить свои скульптуры какой-то затеей: внутри выдвижного ящичка, в нише или за открывающейся дверцей заинтересованный человек непременно обнаружит что-то для себя полезное и нужное: фонарик, шкатулку или место для заначки. И еще желательно, чтобы крылья у птиц двигались, жуки ползали, хвосты виляли, а колокольчики звенели.

Наш человек на затеи падок. Поэтому на выставках художница временно блокирует подвижные детали — иначе оторвут, сломают, испортят. Отправила как-то выставляться ослика, у которого в спине был выдвижной ящичек. Выдвижной механизм сломали, ящик выдрали «с мясом», а внутрь насыпали конфет.

– …которые меня ничуть не утешили, потому что для ремонта пришлось полностью разобрать ослику спину, – вспоминает Татьяна. – Вообще, в процессе создания часто приходится снимать или заменять детали, что-то переделывать. Поэтому я не пользуюсь сваркой. К тому же материал, с которым я работаю, очень разнородный, сваривать его было бы проблематично.

Фрагменты, крупные и мелкие, она скрепляет вручную: сверлит, проклепывает, загибает, скручивает – все при помощи ножовки, дрели, отвертки с реверсом, шуруповерта и тисков. Какие попало орудия труда «металлическому» скульптору не годятся. Современные инструменты сильно уступают по качеству тем, что сделаны в прошлом веке.

– Сравните сами, – Татьяна берет со стола, заваленного эскизами и мелким металлическим хламом, две пары пассатижей: одни явно современные, с пластиковыми ручками, уже слегка перекошенными; вторые же почерневшие от старости, цельнометаллические. – Вот этими, купленными недавно, уже ничего ровно не зафиксируешь. А у советских зажим идеально ровный. Тиски, тоже советские, недавно купила на «Удельной». Это большое везение.

Талант, любовь к своему делу и правильные инструменты – только при помощи этого рождается настоящее произведение искусства. А вот недюжинная мужская сила, чтобы распилить старую сковородку, вовсе не нужна.

Иван Загвоздин, Газета "Кладоискатель. Золото. Клады. Сокровища", май 2013