Это сегодня чуть ли не в каждом микрорайоне расположено отделение банка. Приходи, клади деньги на сбережение, да еще на некоторый прирост. А в средневековой Руси деньги, драгоценности можно было только спрятать. И надежнее всего зарыть в землю да место запомнить. А то в стену монастыря замуровать — от пожаров или в реку-озеро опустить.

Зарывали клады купцы, боявшиеся лесных разбойников; просто москвичи в смутные времена, боясь потерять накопленное. Сегодня большое количество кладов, сосредоточенных в одном месте, говорит историкам об интенсивной торговле здесь либо об оживленных торговых путях.

Однако на дороге клад не зарывали. Место старались выбрать пустынное, заброшенное, хоть и рядом с городом. Таким идеальным местом и были глухие дубравы да болота нашего района.

И чего только ни находят здесь археологи — арабские дирхемы, серебряные монеты из Испании, русские серебряные и медные деньги почти за восемь веков.

Самую раннюю находку относят к IX веку н. э. Это арабские куфические дирхемы, найденные в районе Симонова монастыря. Но как арабские монеты оказались здесь? Ведь не то что монастыря, но и Москвы-то еще не было.

Дело в том, что в VIII-IX веках Арабский халифат переживал экономический и политический расцвет. Необычайно оживилась торговля. Арабские купцы добирались в самые отдаленные страны, скупая различные товары. В Киеве и Чернигове они были столь частыми гостями, что арабских монет теперь находят на Украине больше, чем на родине. Платили арабские купцы за меха, мед, воск куфическими дирхемами, отчеканенными из высокопробного серебра.

Кстати, о необычном для русского слуха названии монет. Еще в античности, до введения монеты, у греков в обращении были железные прутья, которые называли оболами (от греч. «копье», «вертел»). Шесть таких прутьев составляли драхму (от греч. «схваченное рукой») — пучок, который являлся одновременно и денежной и весовой единицей. От драхмы и произошло название восточных серебряных монет — дирхемов. А куфическими их прозвали за надписи. Изображений на монетах не было. Зато надписей — цитаты из Корана, имена правителей, годы и места чеканки — было много на обеих сторонах монеты. Надписи же выполнялись древним, еще доисламским арабским шрифтом — куфой (по имени города Куфа на Евфрате). Это крупное, угловатое, с рельефными буквами письмо. Им переписывались первые халифы, выполнялись священные надписи на камнях, стенах мечетей, монетах. Этим же письмом на тонкой коже газели были записаны первоначально и стихи Корана.

Люди северных краев не понимали, конечно, куфических надписей на дирхемах. Да и зачем нужны надписи, если монету оценивали по весу и качеству серебра. Дирхемы из высокопробного серебра называли ногатами (от араб. «нагд» — хороший) в отличие от обычных, называемых кунами.

Однако не только целые дирхемы встретили археологи в симоновском кладе. Были там и «резаны». Так называли кусочки дирхемов. Ведь целый дирхем был слишком велик для мелких расчетов. Вот и придумали резать монету на 2, 4, 8 и более частей. Так получали мелкие, разменные деньги.

В XI веке обильный поток арабских куфических дирхемов на Русь иссяк. Считается, что богатые залежи серебра на Арабском Востоке исчерпались. Пробовали, правда, арабы привозить на Русь золотые или медные деньги. Но золото на Руси издавна использовалось лишь в ювелирном деле, а стоимость меди была так невелика, что медные монеты и пятьсот лет спустя не пользовались в Москве почетом, вызвав известный «медный бунт», основные события которого происходили в Коломенском.

Арабских дирхемов, однако, скопилось у русских купцов уже так много, что до конца XI века они все еще использовались в торговле. Куфические надписи на них постепенно стирались, вес уменьшался, и превращались они в гладкие серебряные кружочки. А в XII-XIII веках и вовсе наступил на Руси безмонетный период. Роль денег тогда выполняли либо драгоценности, либо меха.

И только при Дмитрии Донском началась в Москве чеканка собственной монеты. Вот тогда-то, в самом конце XIV в., кто-то зарыл в глухой дубраве близ Крутиц множество серебряных и медных монет. То ли купец, проезжая по Старой Коломенской дороге, решил свернуть в чащу и припрятать выручку «на черный день»; то ли разбойники, которых множество здесь сидело по лесам и болотам, спрятали добычу. Так или иначе, но прятали основательно. Разве могли они знать тогда, что в глухом лесу вскоре вырастет деревенька Дубровка, а потом и город сюда придет.

Тогда же место это казалось пустынным и таинственным. Зарывали клад с предосторожностями и заговорами, делавшими его «предназначенным»: увидит его лишь тот, кому он адресован. И загорался таинственный огонь над зарытым сокровищем. «Аще бо или серебро или злато сокровенно будет под землею, то многи видят огнь горящ на том месте, то диаволу показующему сребролюбивых ради», — говорит древнерусское сказание о Борисе и Глебе.

Внешний вид монет из дубровского клада весьма необычен. На одной стороне неясные, совсем нечитаемые знаки, являющиеся грубым искажением арабских букв. А если и можно что прочесть, то надпись гласит: «Султан Тохтамыш». На оборотной же стороне помещена русская надпись с титулом и именем московского князя. А ведь как раз рядом проходили и большие дороги на юг, в Орду (так, до 1966 года небольшая улочка около станции метро «Автозаводская» — улица Лобанова называлась Большой Каширской; здесь шла дорога в Каширу — этот русско-татарский город на берегу Оки).

Более того, монеты клада как бы иллюстрируют этапы политической борьбы Руси с Ордой. Только что, в 1380 году выиграно Куликовское сражение. Но в 1382 году Москва подверглась опустошительному разорению войсками хана Тохтамыша. И когда князь Дмитрий Иванович Донской задумал чеканить свою монету — символ самостоятельности, то вынужден был считаться с этой победой. На русской монете появилось имя Тохтамыша с титулом султана.

А затем уже сын Дмитрия Ивановича, князь Василий Дмитриевич, начнет чеканить титул «Великий князь Всея Руси». На иных же монетах голову хана в русской шапке разместят так среди арабских надписей, что при их чтении хан оказывается вниз головой. Это уже прямое неуважение. Потом среди арабских букв и русские появляются. А там уже и самого имени Тохтамыша нет — только титул. И, наконец, около 1399-1400 годов исчезают арабские надписи, обе стороны монеты становятся русскими. Зато появляется полный титул русского князя с именем «Великий князь Всея Руси Василий Дмитриевич», изображение зверя (льва или барса) — эмблема города Владимира. Так, в одном дубровском кладе сохранилась целая историческая эпоха освобождения Руси от ордынской зависимости.

Несмотря на то, что все, связанное с сокрытием сокровищ, считалось делом дьявольским и церковью весьма не одобрялось, кладов в XV-XVII веках прятали много: на будущей Марксистской улице, в Печатниках и Люблино, на Крестьянской заставе. И все больше серебряные копейки в глиняных кубышках, кувшинах, горшках.

Да и монеты-то странные, непривычные нам сегодня — тоненькие, овальные, с полустершимися штампами. Это в Москве приспособились тогда делать монеты из серебряной проволоки. Ее разрезали на кусочки, эти кусочки плющили с помощью молотка и ставили на них штампы. Отходов при таком способе почти не остается, но монеты выходят «немного кривыми».

Не только подлинные монеты находят в наших кладах. Немало и фальшивых. Подделывать монету было тогда легко. По сути, весь «монетный двор» мастер носил у себя в мешке. Ведь монеты чеканились в ту пору не только для торговых операций. Поскольку чеканка монеты была исключительным правом властелина страны или города (монетного сеньора), то выпуск собственной монеты говорил о его независимости. Поэтому особо тщательно охранялись монетные штемпели. Вышедшие из употребления, стершиеся штемпели тотчас уничтожались. Значит, подделав штемпель, можно было изготовлять фальшивые монеты в изобилии. Правда, если использовать свое чистое серебро, то выгоды получится мало. И вот добавляли мошенники в серебро примеси — лигатуру (олово или медь).

К слову сказать, в западных странах еще с XIV века сами короли не брезговали «разбавлять» серебряные монеты, поправляя таким образом свою казну. Так, французского короля Филиппа IV Красивого звали еще Филиппом-фальшивомонетчиком. А кельнский пфенинг в конце XIV века содержал всего 0,075 г. серебра (для сравнения в XIII веке серебра в нем было 1,315 г). На Москве такого себе не позволяли. И боролись с фальшивомонетчиками жестоко. В 1533 году отец Ивана Грозного Василий Иванович приказал отрубать фальшивомонетчикам руки и заливать им в горло расплавленное олово. Царь Михаил Федорович в 1637 году внес «уточнение»: вместо олова фальшивомонетчиков кормили «теми их воровскими деньгами» в расплавленном виде.

А так как в результате денежной реформы 1535-1538 годов появилась, наконец, и в Московском государстве единая по внешнему виду и весу монета, то, рассчитывая сохранить на будущее полновесную эту монету, москвичи бросились зарывать в землю глиняные сосуды (кубышки, кувшины, горшки) с серебряными копейками.

К XVI-XVII векам относят археологи и огромный клад серебряных испанских монет, найденных в 1972 году в Коломенском. Почему испанские? И как они оказались на юго-востоке Москвы?

А началось все в Германии в 1525 году на съезде немецких князей. Разнотипность европейских денег, их разный вес, массовая порча сильно мешали развивающейся буржуазной торговле. И немецкие князья решили договориться о единой европейской монете.

Уже с начала XVI века в Чехии, у деревни Иоахимcталь, где были серебряные рудники, чеканили полновесную монету. В обиходе ее называли талером. Ее-то и решили взять за основу новой всеевропейской монеты. И действительно, новая монета очень скоро завоевала европейский рынок. Только называется талер в разных странах по-разному. В самой Германии его называли гульденом, в России — ефимком, во Франции — экю, в Италии — скудо, в Испании, Центральной и Южной Америке — песо, в Скандинавии — далером, а в США — долларом. Причем каждый князь мог чеканить талер со своими эмблемами и надписями — важен был стабильный вес. Именно талерами и одновременно с ними образовавшимися золотыми монетами — дукатами обычно набиты сундуки пиратских сокровищ у Дюма, Стивенсона и Э. По.

Но не только у них. Этими же талерами (вернее, испанскими песо) полон и Коломенский клад — 1200 серебряных монет. Здесь песо из самой Испании, из Мексики и Южной Америки, чеканенные в период правления Изабеллы и Фердинанда и Филиппов — II, III и IV. В этот период из южноамериканских колоний начали активно вывозить драгоценные металлы, наводняя Испанию золотом и серебром. Из Испании же все это хлынуло в Европу. Попадало серебро и на Русь. На Московском монетном дворе талеры рубили на части и перечеканивали в русские серебряные копейки.

Источник