Уезжая из Забайкалья в Москву, декабрист Михаил Бестужев оставил у своего воспитанника и друга Алексея Лушникова рукописи, рисунки брата Николая, письма декабристов и рукописи старца Федора Кузьмича. Все эти материалы были помещены в сундук. Перед смертью в 1901 году, Лушников завещал открыть сундук не ранее, чем через пятьдесят лет после своей смерти (то есть, в 1951 году). Сундук хранился у сына Алексея Лушникова Глеба, но во время Гражданской войны Глеб погиб, и следы сундука затерялись. 

В гражданскую войну, когда пришли белые, барон Унгерн, зная, что Глеб Алексеевич Лушников пользуется большим уважением среди местного населения, решил заставить его служить переводчиком и проводником.  И когда Унгерн потребовал пойти к нему на службу, Глеб Алексеевич ответил, что не хочет не то что служить, но и видеть его, живодера. Барон не стал кричать, бить его, а спокойно сказал: «Раз вы считаете меня таковым, быть по сему» — и велел казнить смельчака, привязав к двум склоненным деревьям...  

— А сундук? До сундука ли было! Вряд ли даже вспомнили о нем. И он наверняка покоится в каком-то тайнике, во дворе усадьбы. Однако сундук может оказаться в главном двухэтажном доме деда, там очень толстые стены, да и подвальчики, погреба всякие. В то же время Глеб Алексеевич мог увезти сундук в более тихий отдаленный Усть-Киран где у Лушниковых находились  усадьба и дача на берегах маленькой речки Киранки, впадающей в бурный Чикой. 

У Лушниковых был еще один дом, в центре города, тот самый, который перешел к ним в качестве приданого от Кандинских за Клавдией Христофоровной. В нем Иннокентий Алексеевич завел фотографию, там же вроде бы, в полуподвале, стояли типографские станки, на которых печаталась газета «Байкал».

— Искать надо не только в подвалах, подпольях, но и в стенах, —Они очень толстые, особенно у основания.