Кто из нас хоть раз не слышал о «черных копателях»? Вооружившись металлодетекторами, в простонародье — миноискателями, алчные и беспринципные, они разоряют курганы и селища, наживают миллионные барыши на перепродаже антиквариата и оружия, при этом лицемерно прикрываясь благородным титулом черных археологов.

Это настоящая эпидемия, которая не знает границ: буквально накануне Дня Победы чернокопатели осквернили мемориал жертвам Великой Отечественной войны под Санкт-Петербургом и разграбили курганы на окраине Донецка, сообщает «Вечерний Гродно».

Отправиться на поиски несметных сокровищ заставила вовсе не жажда наживы. И даже не безвыходное материальное положение. По правде сказать, в этот раз собственно древности меня совершенно не интересовали.  Захотелось вблизи присмотреться к тем, кто давно уже стал частью фольклора. Я искал человека с лопатой и металлоискателем. И вот теперь мы шагали рядом в направлении ближайшего городского поля.

Найти клад — все равно что сорвать бинго в Лас-Вегасе

— Чернокопатели… — начал было я разговор, но меня тут же поправили.

— Я не чернокопатель, а копарь, то есть человек, хобби которого приборный поиск. Уважающий себя и свое увлечение копарь никогда не станет раскапывать археологические объекты — курганы, поселища, городища, к тому же обозначенные. Тем более заниматься поиском оружия и взрывоопасных предметов. Относительный синоним может быть кладоискатель, или «скарбашукальнік». Правда, найти клад — это  все равно что сорвать бинго в казино Лас-Вегаса. «Черным археологом» быть также не согласен.

— Безусловно, — объяснял он, собирая прибор, — черные археологи существуют, но, думаю, вести борьбу с ними нужно совместными усилиями нормальных копарей и контролирующих органов.  Равно как и с теми, кто «копает по войне». Отдельную группу составляют «коммерцы», занимающиеся «промышленными разработками» металломусора с полей и лесов и собирающие черный и цветной лом. Можно выделить «пляжников» — ходят по пляжам по окончании сезона и ищут ценные «потеряшки» отдыхающих.

Мой знакомый специализируется на «копе по старине» и в основном ходит «по распашке» — перепаханному полю.

— Реже копаю на луговине: некомфортно из-за дерна и буйной растительности, и тем более по лесам. Как правило, место поиска определяем по старым планам вроде карт Шуберта, которые в середине девятнадцатого века были составлены для российского генштаба. Ориентируемся прежде всего на корчмы, господские дома, хутора, застенки и осады.  Карты, имеющиеся в распоряжении копаря,  обычно привязаны к GPS с погрешностью до двадцати метров и на рынке стоят от пяти у.е. за лист.

— Сколько людей занимаются подобным хобби?

— В Гродно металлодетекторы имеют несколько сотен, но постоянно ходят в разы меньше. Есть среди них и женщины. Средний возраст — около сорока, причем люди это далеко не бедные, ведь наличие своего транспорта составляет одно из условий успешного поиска. Обычно они без исторического образования, хотя попадаются и настоящие эксперты. В интернете мне повстречался копарь из Борисова, настоящий спец по наполеоновской эпохе. Не каждый профессиональный археолог может похвастать таким запалом к работе.

Самые богатые на находки места давно «выбиты»

Место поиска разочаровало. Перепаханное, но еще не засеянное поле на опушке заваленной бытовыми отходами рощицы. За спиной над холмами торчат высотки новостроек. Я, по крайней мере, предлагал отправиться под Белые Болота на поиски военных лагерей российской армии времен семилетней войны. Здесь же меньше всего было похоже на «битое место», куда стремятся искатели с металлодетекторами наперевес.—  Вся проблема в том, что, как говорится, «завоз был один раз», — замечает мое недоумение копарь. — Самые богатые на находки уголки давно уже «выбиты», и там все хожено-перехожено. Ехать наугад, не зная точных координат поиска, дело почти безнадежное. К тому же мы опоздали, и большинство полей в окрестностях Гродно уже засеяно. «Поднять» что-то стоящее в этот раз вряд ли удастся. Правда, на такой случай есть несколько «прикормленных» мест, где всегда найдется несколько приятных безделушек.

— Любой металлодетектор, именуемый в простонародье «прибор», построен по одному принципу действия, — продолжает ликбез мой наставник, одновременно что-то настраивая. — Важна не глубина обнаружения, а дискриминация — различение цели. Пользуясь более-менее простым прибором, копаешь все цветные сигналы и сомнительные «черные», «выскакивающие» в цвет. Более качественные позволяют отсекать ненужные объекты — пробки, гильзы, обломки цветмета. Однако не сильно. Глубина уверенного обнаружения даже самого продвинутого прибора составляет не более штыка лопаты. Глубже цели уже размываются и имеют неверные значения.

Наиболее популярным считается  Garret Ace 250. Как правило,  берут его начинающие кладоискатели, так называемые «асечники». Более продвинутые копари используют «евроасю» (Garret Ace 350) или «Гаретт-прошку» (Garret AT Pro), который оптимален для «пляжников», так как допускает погружение в воду.  К профессиональным можно отнести металлодетекторы австралийской фирмы Minelab, американской Fisher и  французской XP. Элитные  «XP Деус» и «Е-Трак» стоят от тысячи трехсот долларов и выше.

— Но каким бы навороченным ни был металлодетектор, всегда нужно помнить, что ищет не прибор, а человек, — подытожил мой спутник.

Ямки за собой нужно закопать

Еще одним обязательным элементом снаряжения является лопата. Можно обходиться и обычной саперной лопаткой, но легендарным орудием профессионального копаря является фискарь, так как он наиболее эргономичен и удобен. Стоит около сорока долларов, причем гродненские копари отдают предпочтение привезенным исключительно из Польши, так как остальные, то есть реплики, — барахло.

— Есть чудное сленговое выражение, — улыбается собеседник, — «получить фискаря в зад», то есть «наказать» копаря, сделавшего что-то неправильно. Например, того, кто не закапывает за собой ямки.
И тут в моем лексиконе появилось еще одно новое слово — «хабар», то есть артефакты, имеющие то или иное значение, собственно, ради чего мы и пришли.

Более 90 процентов находок — «шмурдяк»

Первое время пристально всматриваюсь под ноги, стараясь «поднять глазами», то есть увидеть находку без прибора. Но скоро оставляю эту безнадежную затею и уже, не отрываясь, наблюдаю за технологией поиска настоящего копаря. Без спешки, словно прогуливаясь, тот шагает с металлодетектором наперевес. Прибор свистит и потрескивает. Время от времени, когда звуки набирают необходимую высоту, мы останавливаемся, чтобы проверить фискарем податливый грунт. Спрессованные комья  земли подносятся к прибору, пока вдруг, словно по волшебству, из ниоткуда на ладони оказывается странный металлический предмет неопределенной формы и непонятного назначения.

— Что это? — с нескрываемым любопытством рассматриваю нашу первую находку.
В отличие от меня копарь выглядит совершенно невозмутимым.

— Шмурдяк, — поясняет он. — Антитеза хабару. Их еще называем «жужжалки», «какалики», «паламачки». Словом, непонятные вещи, потерявшие свою форму из-за коррозии. Редко имеют некую прикладную ценность. Попросту говоря, металломусор: пробки, проволока, гильзы, обломки невесть чего. При любом копе шмурдяк составляет более девяноста процентов находок. Оставшиеся десять — это монеты-какалики. Определить номинал и происхождение их не представляется возможным.

Обычно встречающиеся монеты можно разделить на несколько категорий: «монеты по ВКЛ», к которым принято относить все монеты до раздела Речи, а также «пруссов», «шведов» и прочих, «империя», польские межвоенного периода и «советы». Правда, в каждой категории есть подлинные раритеты, стоящие не одну сотню долларов. Самая же частая находка в пределах Гродненщины, да и в целом по Беларуси, — это «боратина» или, как ее еще называют, «королева полей». Как правило,  выкапывается в ужасном «сохране», на сотню приходится не более одной-двух приличных монет. Но и в приличном состоянии стоят не более трех тысяч рублей.

Отдельно идут «пуги», то есть пуговицы. Самые ценные и интересные —  пуговицы Великой армии Наполеона и «ливрейки» (со шляхетскими гербами), которые могут стоить от двадцати у.е. до…

Еще меньше — разнообразные печати, значки, жетоны, нательные крестики, кокарды, кольца, сигнеты.
И только менее одного процента находок составляют артефакты, представляющие археологический интерес, например, зооморфные амулеты — «коники-рысики» или фибулы.

Тут я не выдержал и позволил себе высказать сомнение, что найти подобный амулет вне археологического памятника почти нереально. Конечно, теоретически возможно. Мне самому с другом довелось несколько лет назад во время реконструкции Советской площади на газоне в центре Гродно найти бронзовую фибулу! И все же куда правдоподобней выглядит версия, что счастливый обладатель редкого артефакта накануне, вопреки всем писаным и неписаным кодексам, рылся в кургане.

И мы снова вернулись к тому, с чего начинали разговор, — к борьбе с чернокопателями и как их отличить от настоящего копаря…

Памятники ждут списания

Правдой, однако, является и  то, что в Гродненской области из более чем шестидесяти памятников археологии, которые ждут списания, то есть уже не существуют, ни один официально не был уничтожен копарями.

Их  либо перепахали местные колхозы, либо не могут отыскать сами археологи, которых на все не хватает. Да и неинтересны им эти хабары и шмурдяки. К тому же металлические изделия не вечны. Они окисляются, разрушаются и исчезают. Тут впору не запрещать, а учить грамотно искать, прививая элементарные понятия и поднимая общий уровень культуры, легализовать то, что уже найдено, пока сборы не перекочевали за границу! При этом у государства должен быть приоритет на приобретение наиболее интересных находок.

Хотя, конечно, идеального выхода, который позволил бы нам уже сейчас разрешить сложившуюся ситуацию, нет. Поэтому тем более нельзя вешать ярлыки и стричь всех под одну гребенку.

…Без привычки меня хватило всего на три часа прогулки, из которых собственно поиском занимались чуть больше половины этого времени. Нам попались польских два гроша, «убитая» боротынка, гильза, жестянка от довоенных консервов и жменя шмурдяка.

Уже на обратной дороге, почти под самым городом, мой спутник показал на поле. Вначале я ничего не заметил, но, чуть присмотревшись, различил четыре фигуры, которые медленно перемещались по пашне недалеко друг от друга и что-то искали…

Талисман

У копарей есть свои талисманы и приметы. Для моего знакомого это ключи. Попадаются они  не часто, но это своего рода символ — значит, найдешь и откроешь дверь в какое-то другое измерение. Изредка встречаются очень любопытные.

Неписаный кодекс копаря

• Архобъекты  — не копать! Чем дальше от них — тем лучше.
• По посевам не ходить и тем более — не копать!
• Все ямки за собой засыпать!
• Весь мусор с полей выносить! (Во-первых, вредит сельхозрастениям, но самое главное — чем меньше мусора на поле, тем меньше погрешность прибора при копе.)
• Нашел ВОП (взрывоопасный предмет) — немедленно сообщи в милицию и ожидай приезда группы разминирования.

Пример копарьского сленга

Вчера поехали на коп — по битым местам, но они хоть и битые, а шмурдяка с какаликами накопались! Даже гривенник Катьки подняли — рядом с чьей-то ямкой! Пуга в хорошем сохране по францам выскочила и пару орляночек хороших.

Перевод: Вчера ездили на старые, часто посещаемые места, но, несмотря ни на что, всякого забавного нашли. Даже гривенник времен Екатерины попался там, где кто-то уже копал. Да еще пуговицы: хорошо сохранившаяся  наполеоновской армии и гербовые российские.

Кстати

Споры вокруг металлоискателя

В июле прошлого года правительство Беларуси приняло постановление о дополнительных мерах по охране памятников истории и археологии, после чего среди белорусских копателей всерьез заговорили о запрете на металлоискатели. Но обошлось. Фактически речь только шла об уточнении понятия «археологический объект».

И все же часть археологов, среди которых особенно непримиримую позицию по отношению ко всем владельцам приборов занимает доктор исторических наук из Могилева Игорь Александрович Марзалюк, настроены решительно. И с ними сложно не согласиться. Ведь Могилевщина, Гомельщина, Подвинье, белорусское Полесье — наиболее богатые археологическими памятниками районы — выдерживают настоящее нашествие. Причем в разграблении участвуют не только приезжие бригады, но прежде всего свои!

Археологов поддерживают силовики, которые обеспокоены нелегальным рынком оружия. Тем более что есть примеры соседей, где запрещают не только металлоискатели, но даже частные археологические коллекции. В Польше прибор можно свободно купить, но вот чтобы выйти с ним в поле, нужно разрешение специалиста. Сейчас идет обсуждение проекта соответствующего закона в России.

Андрей ЧЕРНЯКЕВИЧ

Источник