И что только не выкидывают на помойку! В середине 90-х, вынося мусор, случайно, заметил рисунки сделанные карандашом валяющиеся у мусорного бака. Подобрал, красивые, рядом еще несколько рисунков и блокнот. Собрал я это богатство и принес домой, рассмотрел и ахнул, рисунки принадлежали знаменитому антропологу Михаилу Герасимову, который впервые восстановил лицо человека по черепу. Сейчас, блокнот и рисунки хранятся в музее кладоискателей в Иркутске.

История.

Доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РСФСР, Михаил Михайлович Герасимов известен во всем мире своими сенсационными работами в антропологии. Наш корреспондент побывал в го­стях у знаменитого ученого и взял у него интервью.

—  Михаил Михайлович, сколько скульптурных порт­ретов создали вы за свою жизнь?

—  Чуть больше двухсот.

—  Какова их судьба?

—  Большинство скульптурных  портретов было сделано по просьбе музеев нашей стра­ны и других стран. И хранятся они в этих музеях. Например, во Владивостоке, Нальчике, Ир­кутске, Киеве, Ульяновске, Ха­баровске, Ленинграде, Вейма­ре, Будапеште, Париже, Софии. В Москве их можно увидеть в Государственном биологиче­ском музее имени К. Тимиря­зева, в дарвиновском и антро­пологическом музеях, в Музее истории и реконструкции Мо­сквы, в Музее Вооруженных Сил СССР. Сегодня над восстановле­нием лица по черепу работает целая лаборатория пластиче­ской реконструкции Института этнографии АН СССР, заведую­щим которой я и являюсь.

Объем нашей работы и ее перспективы говорят о том, что пришло время создать единый центр (как бы он ни называл­ся), где можно было бы сосре­доточить все наши реконструк­ции. Пока такого центра нет, часть работ (около 60) я храню дома.

—Вам было 20 лет, когда  вы создали первые скульптур­ные портреты по черепу: пи­текантропа и неандертальца. Что послужило толчком для вашей работы и на чей преды­дущий опыт вы опирались?

—  Еще подростком я прочи­тал в журналах «Природа и лю­ди», «Вселенная и человечест­во» ряд статей, посвященных реконструкции человеческого лица по черепу, и это решило мою судьбу.

К этому времени в науке уже существовал какой-то опыт по восстановлению облика иско­паемых людей. В 1877 году ана­том Шаффгаузен предпринял первую попытку воспроизведе­ния по черепу внешнего облика человека.

Затем в 1899 году швейцар­ский ученый Кольман совмест­но со скульптором Бехли раз­работали специальную методи­ку по реконструкции человече­ского облика по черепу.

Позже в этой области рабо­тали многие ученые. Но их ра­боты в основном воспроизводи­ли обобщающий расовый тип. В возможность создания по че­репу индивидуального портре­та определенного человека тогда мало кто верил.

Потребовалось много лет подготовки, понадобилось раз­работать специальную методи­ку, прежде чем удалось впер­вые разрешить проблему порт­ретной реконструкции. Серия контрольных опытов в 1937— 38 годах по черепам современ­ных людей дала мне возмож­ность начать работу по созда­нию портретов исторических деятелей.

—Портреты каких исто­рических лиц представля­ютдля вас наибольший  интерес? Что вы считаете своей неосуществленной мечтой?—— Мне бы очень хотелось создать скульптурный портрет Моцарта. Вероятно, не многие знают, что Моцарт погребен в общей могиле, и вряд ли сейчас возможно разыскать её. А между тем, если бы она была найдена, то даже среди многих скелетов можно было бы с уве­ренностью узнать прах гени­ального музыканта. Мечтаю о портретах Пушки­на и Лермонтова. Нам могут сказать, помилуйте, сохранились их изображения. Но, посмотри­те попристальнее на них. Сколько существует, например, зарисовок Лермонтова? Их очень много, и все они доста­точно разные. Какому из них отдать предпочтение? И можно ли вообще верить всякому портрету? Всём хорошо известны портреты Пушкина работы Тропинина и Кипренского. Оба они были написаны в один и тот же год (1827). Много ли общего между ними?  Посмертная маска только в очень редких случаях дает не­которое представление о под­линном человеческом лице. Что же касается маски Пушки­на, то она не совсем удачна и не раскрывает всего богатства облика поэта. Вот почему мне так хотелось бы иметь возмож­ность воспроизвести с возмож­ной достоверностью портрет великого русского поэта. —  Скульптор не может не быть субъективным. Не отра­жается ли это на историче­ской достоверности? Что в ва­шей работе от точных наук и что от искусства? В отличие от художествен­ного портрета, реконструкция по черепу является не субъек­тивным, а строго объективным изображением. Череп является единственной объективной ос­новой для создания докумен­тально-портретной реконструк­ции.

—Следовательно, ваши ра­боты можно считать докумен­том?

—  Да, конечно, в какой-то мере это документ. Восстанов­ленное по черепу лицо, конеч­но, не является полным тожде­ством, но это максимальное приближение  к действительному облику человека. Художественный портрет, создаваемый скульптором или живописцем, - это изображение прежде всего эмоциональное. Художник не обязан давать протокольное изображение модели. Он всегда передает свое субъективное отношение к образу. Реконструкция же по че­репу — это, если угодно,— протокол. И в то же время, если гово­рить об искусстве, я не пред­ставляю ни одну область нау­ки без его присутствия, ибо че­ловеческое восприятие — это синтез науки и искусства. —Возможны ли ошибки в вашей работе?— Это вопрос техники и опы­та. Практика показала, что по одному и тому же черепу два исследователя воспроизводят одно и то же лицо. Степень различия будет незначительна и главным образом будет объ­ясняться манерой воспроизве­дения.Мы проводили контрольные опыты построения графическо­го профиля по черепу. Как пра­вило, все сотрудники лаборато­рии дают один и тот же про­филь.

—Что является самым трудным при создании скуль­птурного портрета?

—  Процесс лепки - модели­рование - возникает механи­чески. Важно понять существо формы черепа, «прочесть» его, так как тончайшие его детали обусловливают воспроизведе­ние отдельных черт лица. Пра­вильно восстанавливая эти де­тали, мы в результате специфи­ческой индивидуальности, осо­бенностей черепа каждого че­ловека получаем индивидуаль­ный портрет. Ибо каждому че­ловеку свойствен только его профиль, только его асимметрии, и все это фиксируется в форме рельефа черепа.

—Сколько времени тре­буетсядлясоздания скульп­турного портрета?

— На реконструкцию этниче­ского типа уходит три месяца. На реконструкцию историче­ского лица — шесть.

Есть работы, которые требу­ют годы. Например, над «Че­ловеком из Брокен-Хилла»яработал семь лет.

—  В вашей работе сочетаются несколько наук. Как вы сами определяете свою специальность? —  Я прежде всего историк. Моя профессия – изучение доисторического человека. Но наряду с изучением его культуры во всех ее проявлениях меня всегда интересовал облик человека. Это и послужило основным стимулом для развития новой области в антропологии.

—Поступали ли к вам предложения на осуществле­ние работ из-за рубежа?

—  Да. Недавно выполнил просьбу из Болгарии. Восстано­вил облик их национального героя — Стефана Караджа.

В 1968 году в Париже проходил международный симпозиум ЮНЕСКО посвященный проблеме изменения природ­ной среды и появления челове­ка. Я был приглашен туда со специальной выставкой  ископаемого человека. В этой кол­лекции были представлены реконструкции, начиная от синантропа, жившего многие ты­сячелетия назад, и до человека, жившего 16 тысяч лет назад. Эти реконструкции были  оставлены в дар ЮНЕСКО и, по-видимому, будут выставлены в Музее человека.

—Какой из портретов вам особенно дорог и почему?

Каждая реконструкция пред­ставляла для меня огромный интерес и дорога по-своему. С Ярославом Мудрым связано прежде всего волнение. И чувство ответственности. Это была моя первая работа по восста­новлению портрета историче­ского деятеля. Интересно было работать над портретом Анд­рея Боголюбского. Работа по созданию портрета Федора Ушакова была связана с трудностями поиска точного места захоронения. Еще слож­нее было с портретом таджик­ского поэта Рудаки. О нем поч­ти ничего не было известно, кроме того, что он был слеп. Неизвестна была его могила.  Мне пришлось изучить все творческое наследие поэта. Я прочел его стихи как... анатом. Выяснилось, что поэт был слеп не от рождения, а был ослеплен после 50 лет, что у него одновременно выпали сразу все зубы. Все это и помогло мне опознать останки поэта и восстановить затем его портрет.

Дорог мне портрет и МарииФедоровны Достоевской. И только потому, что он был первым моим серьёзным испытанием. В лице матери  писателя я увидел черты ее великого сына и понял, что всем лучшим  в себе он обязан ей.

—Восстановление лица по черепу имеет пока небольшую историю. Какие перспективы вы видите для него в дальнейшем?

—  Несколько замечаний по поводу «небольшой истории». Мальчиком я видел полет прославленного Сергея Уточки­на. Они всем казался чудом. Сегодня мы свидетели первых шагов людей по Луне. Это фан­тастический скачок. И все за какие-то 50—60 лет. То есть, я хочу сказать, что история в на­ше время, как отрезок времени для любой науки,— поня­тие  относительное.

Перед вами серия реконст­рукций ископаемого человека. Здесь представлены скульп­турные портреты синантропа и классических неандертальцев. Будучи собраны в одном месте, они помогут не только наглядно представить историю развития человечества, но окажутся чрезвычайно важными для воспитания материалистического мировоззрения молодежи.

Т.Ювжик