от первого лица:

Вообще-то, Семлевское озеро называют Стоячим. Странное место. Представьте себе вспаханную округу, островок леса ближе к старой смоленской дороге, той самой, по которой отходили наполеоновские войска, и в нем — озеро. Не спрашивая — не найдешь.

— Вы тоже клады ищете? — полюбопытствовала женщина, у которой мы попытались узнать об озере. — Летом здесь много кладоискателей бывает. Иностранцы даже приезжают. Немцы у меня дорогу спрашивали, французы... Сокровища, знать, манят, раз издалека едут.

Поле мы пересекли на машине и уткнулись в молодой соснячок, дальше — пешком. Как только мы прошли первый десяток метров, почва под нашими ногами заколыхалась. Зыбун! Вернулись за сапогами. Лес еще хранил остатки утреннего тумана, который затянул темную гладь озера. Говорят, для опытных кладоискателей туман хорошая подмога. Они видят в его сгустках картины прошлого. Туман — хранитель памяти. Мы могли бы увидеть конницу, суетящихся людей, кареты, пушки и даже... самого Наполеона. Но, увы, молочная пелена была для нас бессловесна. Подметили лишь одну деталь: ни одна рыбинка не потревожила неподвижное зеркало воды.

Стоячее озеро превратилось в Семлевское в 1835 году, когда в Петербурге вышел 14-томный труд английского романиста Вальтера Скотта "Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французского". Писатель обобщил вышедшие к тому времени воспоминания наполеоновских маршалов и генералов.

Попала биография "императора французского" и в руки смоленского губернатора Николая Ивановича Хмельницкого. Надо сказать, что не могла не попасть. Губернатора интересовали все выходящие новинки. По призванию он был пиитом и драматургом. Пушкин ставил его первым среди любимых стихотворцев. Вот строки, которые сразу же потрясли губернатора и завладели его воображением. "Он (Наполеон. — Авт.) повелел, чтобы московская добыча, древние доспехи, пушки и большой крест с Ивана Великого были брошены в Семлевское озеро как трофеи, которые ему не хотелось отдать обратно и которые он не имел возможности везти с собою. Несколько артиллерии, которую некормленные лошади не могли тащить, также принужденными нашлись покинуть, хотя об этом и не всегда доносили Наполеону, который, будучи воспитан в артиллерийской службе, питал, подобно многим офицерам сей части, род суеверного почтения к пушкам".

Семлевское озеро, о котором идет речь, находилось в пределах его губернии. Тут кто хочешь дрогнет и попытает кладоискательского счастья. И он срочно едет в Вяземский уезд на разведку.

Ледяную воду черпали двое суток

Лично заниматься кладоискательством губернатору было негоже. Для этого требовалось разрешение самого государя императора. Хмельницкий нарушает субординацию. Он понимает, что его рапорт и прошение, пройдя многие чиновничьи руки, может неузнаваемо преобразиться, а на финише и вовсе исчезнет его фамилия.

К этому времени в его руки попадает еще один документ, подтверждающий реальность написанного Вальтером Скоттом. Оказывается, еще в 1813 году местный помещик "представил в земский суд 40 пушечных лафетов, найденных на полях его владения".

Какие могут быть после этого сомнения? И как только лед сковал Семлевское озеро, губернатор посылает туда прапорщика строительного отряда фон Людевича. Тот через некоторое время донес, что нашел “в 25 саженях от конца нынешнего берегового нароста груду неправильной формы. Зондаж железными крючьями показал наличие медных частиц”. Пушки! Это они! Хмельницкий шлет в Петербург прошение: "Чтобы получить точное удостоверение, из чего состоит открытая фон Людевичем груда, достаточно устроить вокруг нее перемычку и отлить сифонами воду. Работа сия по представляемой смете может обойтись около 25 тысяч рублей".

Государь решается на поиски, но присылает своего человека — подполковника корпуса инженеров путей сообщения Василия Четверикова. Теперь все работы на озере ведет он. Тут разгорается небольшой скандалец. Непосредственный начальник Хмельницкого генерал-губернатор смоленский, витебский и могилевский узнает, что он остался в стороне от поиска сокровищ. Он напоминает губернатору о соблюдении субординации. Ему тоже хочется "засветиться" в этом деле. Правда, за пределы письменной полемики начавшаяся "драчка" не вышла.

Тем временем на Семлевском озере под лед опускают деревянный сруб, и бадьями из него выкачивают воду. Два десятка дней в лютые крещенские морозы прозябает на льду подполковник Четвериков. Он зол, ему изрядно надоело это занятие, он торопит события. Наконец вода в срубе вычерпана, и на лед извлекают находку... два камня. Это были обыкновенные булыжники, хоть рассматривай их самым внимательным образом.

Смоленский губернатор оказывается в глупейшем положении. Его карьера под угрозой. Но он находит выход из создавшегося положения. Он просит поиски... продолжить. А обосновывает все тем, что в тексте Вальтера Скотта могла вкрасться ошибка. В губернии есть села близкие по написанию — Семково и Сешково, и около каждого расположено озеро.

Неизвестно, чем бы на этот раз закончилась история, но вскоре Смоленский губернатор Н. И. Хмельницкий был посажен в Петропавловскую крепость за растрату казенных денег на строительстве дороги. Вина его была косвенной — недогляд. Между тем он отсидел шесть лет и вскоре после освобождения умер.

Может быть, "деза"?

Солнце стало припекать и "съело" остаток тумана. Из разогретого соснячка потянуло смолистым духом. Вдоль озера с редким гортанным карканьем пролетела гигантская ворона. Крылья ее отливали зеленоватой сединой. Казалось, что она поросла мхом. Быть может, это крылатое чудище с тех самых пор и сторожит озерные сокровища, беспокоится за их сохранность. А что, в сказках о кладах вороны всегда присутствуют.

Пробравшись сквозь тонкую перемычку, мы оказались у самого уреза воды. А это что такое? Из воды торчали полусгнившие сваи. Кто их вбил в тонкое дно и, главное, зачем? Протащить такое количество лесин по зыбуну — труд не из легких. Может, когда-то здесь была колхозная водокачка, и на сваях стоял насос? Спросить пока не у кого, до сельца два километра. Погадали мы, да и бросили. Много позже, роясь в подшивках старых газет, я нашел разгадку свай. Оказывается, в 1960 году на них стоял... тяжеленный компрессор.

Поиск клада на дне Семлевского озера шел постоянно, с тех самых времен, как их начал смоленский губернатор Н. И. Хмельницкий. После него сокровища искала помещица Плетнева. Неудачно.

Накануне 100-й годовщины Отечественной войны берега озера тщательно обшарила большая команда кладоискателей-энтузиастов. Они решили не лезть в воду. Ведь должно было с подвод что-то свалиться на берегу. Это "что-то" они и искали. И нашли — кусок зеленого сукна и две конские подковы. Не густо, но опять обнадежило.

Самые массовые и хорошо оснащенные поиски шли в 60-х годах прошлого века. Подсчитать, так почти два десятка лет на берегу озера жили поисковики. В те годы искать клады в одиночку было не принято. Экспедицию организовали под эгидой ЦК ВЛКСМ с привлечением Министерства обороны и ряда научных институтов. Освещать ход поисковых работ было поручено "Комсомольской правде". Бедный журналист "вымучивал" свои репортажи, все время томя читателей ожиданием. Вот-вот сокровища должны быть в руках. Еще усилие... Но ходу работ препятствуют то непогода, то ранние заморозки. Очередную экспедицию сворачивали.

Предпринимались попытки даже зимних погружений, но тоже безрезультатно. Летом 1967 года "Известия" в коротком репортаже сообщили, что в работах задействованы электроразведочный, геофизический, сейсмокаротажный отряды и группы аквалангистов.

Говорят, что последние организованные поисковики ушли с берегов озера в середине 80-х. С тех пор сюда жалуют только любители. Правда, напрашивались французы с хорошей техникой, но им отказали. А следы поиска заметны. Вот кто-то "прорубил" окно в трясине и пытался что-то нащупать шестами. На сухом берегу след от палатки — долгонько стояли. Аккуратно сложены остатки наколотых дров. Во мху белеют колышки-метки. Интересно, что метили?

Тут даже историки в тупике. Одни говорят должно быть в озере золото, серебро и драгоценности. Другие возражают. В Вязьме Наполеон был еще в силе. Не время бросать щедрую добычу. Пушки он мог еще бросить, они мешали отходу. Хотя это было еще не бегство. Наполеон хотел в Смоленске переждать зиму. Он Семлева до Смоленска всего лишь два перехода.

И тут тонкость обнаруживается. Оказывается, в ноябре 1812 года было не так уж и морозно. Если лед и был на озере, то не толстый. Он мог не выдержать. Да и болотина еще не замерзла. Пушки могли захоронить в трясине. Не их ли искали теми шестами, что разбросаны по топкому месту? Опытные, видать, ребята были, со стороны дороги заходили. Телеги с добром могли подтащить к озеру только по настилу. А о наличии его нигде не упоминается.

Интересный факт. Оказывается после Отечественной войны к российскому императору обращались бывшие солдаты Наполеона. У них пробудилась совесть: решили они вернуть награбленное, готовы были указать места тайников. Некоторые из бывших солдат такое разрешение получили, но никто из них не нашел места, где прятал добычу. Так что, представляете, сколько еще кладов хранит земля?!

Свидетелей Семлевского "захоронения" не нашлось. А было ли оно вообще? Историки уже проверили, у Вальтера Скотта точно указано название озера. Он пользовался мемуарами наполеоновского адъютанта Филиппа Поля графа де Сегюра. Причем тот упоминает о факте потопления возов с добычей вскользь, намеком, не акцентируя внимания. Бросили, да и пошагали дальше.

Один из смоленских краеведов выдвинул смелую гипотезу, которая, возможно, и объясняет в чем тут дело. Упоминание об озере — чистая "деза". Сегюр отвлек внимание от истинного тайника. Если это так, то "деза" адъютанта сработала блестяще, превратившись в легенду, которую разрушат только прямые факты. А таковых нет...

Легенда, есть легенда! И только поиск может ее разрешить.