Многие священнослужители, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 году на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей Красной армии, стали танкистами, пехотинцами, артиллеристами, медработниками, многие из них впоследствии были награждены боевыми орденами и медалями, отмечены благодарностями командования.

Патриарха Пимена, бывшего тогда иеромонахом, война застала в ссылке, в Средней Азии. Он отправился на фронт. «Во время войны полк, где воевал будущий Патриарх, попал в окружение и в такое кольцо огня, что люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись в ноги: «Батя, молись. Куда нам идти?» У иеромонаха была потаенно запрятанная икона Божией Матери, и теперь под огнем он слезно молился пред Ней. И сжалилась Пречистая над гибнущим воинством — все увидели, как ожила вдруг икона, и Божия Матерь протянула руку, указав путь на прорыв. Полк спасся.

Начав свой боевой путь заместителем командира роты, будущий Патриарх дослужился до звания майора, пока, наконец, не обнаружили, кто он такой на самом деле. За этим последовали скандал, изгнание из армии и последующее заключение. После войны отец Пимен вернулся к пастырской деятельности, он был назначен настоятелем Благовещенского собора в Муроме» (Иерей Александр Шестак «Подвиги русских пастырей в Великой Отечественной войне»).

Сельский священник получает медаль партизана

Клирик ленинградского храма во имя святого князя Александра Невского Стефан Козлов принял боевое крещение в июле 1944 года. Ратный путь пулеметчика ознаменован орденом Славы III степени и медалью «За победу над Германией». Отец Стефан отслужил в рядах Военно-воздушных сил и четыре послевоенных года. Личным мужеством в боях за Родину отличился и священнослужитель Тихвинской церкви села Романишино Лужского района Георгий Степанов, награжденный медалями «За отвагу» и «За победу над Германией». Диакон Роман Чух был награжден орденом Славы III степени и двумя боевыми медалям.

Священник Василий Троицкий получил две медали — «За доблестный труд» и «За оборону Кавказа» — в бытность начальником метеорологической станции в Грузии, где он во время войны обслуживал Военно-воздушные силы. Священник Петр Ранцев за боевые заслуги на фронтах Отечественной войны был награжден орденом Красной Звезды, тремя боевыми медалями и несколькими благодарностями от Сталина. Диакон Константин Глаголевский был награжден орденом Красной Звезды и тремя медалями, протодиакон Зверев и диакон Хитков — четырьмя медалями каждый.

Протоиерей Александр Романушко с товарищами-партизанами

Священствовавший в Уфимской епархии с 1924 года отец Димитрий Логачевский в годы Великой Отечественной войны был призван в ряды Красной армии, где в рабочем батальоне помогал громить врага. После ранения в 1943 году он вернулся к пастырскому служению, впоследствии стал настоятелем Покровского кафедрального собора Куйбышева. Был награжден медалями «За победу над Германией» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»

Семеро православных священников Удмуртской АССР послевоенного периода гордо писали в своих анкетах: «Участник Великой Отечественной войны». При этом трое из них стали фронтовиками, уже будучи священниками. И. Баландин, отслужив в 1920-е годы псаломщиком, а затем и священником в храмах Воткинска, воевал в действующей армии с июля 1941 года. Он стал лейтенантом, был удостоен ордена Красного Знамени, четырех медалей и грамоты от командующего Первым Украинским фронтом. Вскоре после демобилизации опытный иерей вернулся в храмы Воткинска, чтобы нести исстрадавшимся за годы войны людям слова утешения. Принявший духовный сан в 1924 году и дважды репрессированный за веру (в 1934 и 1937 годах) Ф. Красильников сражался пулеметчиком на Первом Белорусском фронте, а в 1945 году стал настоятелем храма села Короленко (Старый Мултан). Можгинский священник П. Коновалов воевал еще в Первой мировой, а в Великой Отечественной участвовал с марта 1942 по август 1945 года. Он старший сержант, удостоен боевой медали. С сентября 1945 года фронтовик — уже настоятель храма села Новогорское Граховского района (Шумилов Е.Ф. «Православная Удмуртия»).

В июле 1941 года священник Игорь Реморов был мобилизован и отправлен на фронт. Первоначально воевал под Москвой, а затем инженерно-саперный батальон, где служил отец Игорь, перебросили в Ленинград. До 1944 года его часть обеспечивала «дорогу жизни» через Ладогу. Войну он закончил в Восточной Пруссии, в Кенигсберге. Был награжден медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией».

Из воспоминаний протоиерея Бориса Васильева

Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки. Вот что он рассказал.

«У меня отец был священником, дед и прадед были священниками. Четыре класса окончил в сельской школе. Пошел служить псаломщиком… В 1938 году был рукоположен в сан диакона… Перед самой войной служил диаконом в Костромском кафедральном соборе. Оттуда меня и взяли в армию. Призвали, когда началась Великая Отечественная война.

Увезли сразу на окопы. Подходит ко мне офицер, видит, я человек грамотный, спрашивает:

 — Вы где учились?

 — Я окончил четыре класса.

 — Не может быть! А дальше?

 — Я — диакон.

 — Все ясно. Вы служили у священноначалия. Принимайте все бригады под ваше руководство.

 Два дня я руководил всеми бригадами. Потом приезжает генерал. Просит показать диакона.

 Подводят ко мне. Генерал Шеволгин спрашивает:

 — Вы согласны ехать в офицерское училище? Я:

 — Согласен.

Меня отправили в училище в Великий Устюг. Там я проучился шесть месяцев. Всем присвоили звание младшего лейтенанта. Мне присвоили звание лейтенанта, потому что я очень хорошо знал все, наизусть. Окончив училище, я сразу попал под Сталинград, командиром взвода разведки… Немцы шли в бой — у них у всех было написано по-немецки: «С нами Бог». Немцы давили танками женщин, стариков, детей. На гусеницах были волосы, кровь, мясо. Но мы-то шли со знаменами — там была красная звезда. Но была еще иконка в кармане и крест. У меня до сих нор хранится «Святитель Николай», пробитый пулей».

После Сталинграда отец Борис Васильев становится заместителем начальника полковой разведки. Участвует в разработке и осуществлении операций на Северском Донце и Юге Украины. «…Нас выбросили на самолете в 18 километрах от Запорожья, чтобы узнать, где находится штаб противника. Мы два дня наблюдали за действием этого штаба. Двое из нас вернулось. А Смирницкий, тоже сын священника, был хороший человек, в разведке был отчаянный, моряк-штрафник, — погиб там. Я сам видел своими глазами: немцы его распяли на сарае. Прибили руки гвоздями. Ничего нельзя было сделать. Я сидел в колодце в 40 метрах…» Это было 16 августа, а уже 17-го началось наше наступление по всему фронту.

Разведоперация под Запорожьем стала последней для отца Бориса Васильева: он, в новом звании капитана, был отправлен в тыл на лечение, а затем его оставили в Саратове готовить кадры. Таковы были наши батюшки, не только с молитвой на устах, но и с оружием в руках защищавшие Родину.

Начиная с осени 1943 года, к награждению государственными орденами и медалями стали представляться священнослужители и активные верующие — около 40 представителей духовенства были награждены медалями «За оборону Ленинграда» и «За оборону Москвы», более 50 удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», несколько десятков — медали «Партизану Великой Отечественной войны».

Партизанское движение — особая страница в истории Великой Отечественной войны. Партизаном мог оказаться каждый. В том числе — и православный священник. Многие факты доказывают то, что во время Великой Отечественной войны Русская Православная Церковь заняла патриотическую позицию, дала она и однозначную оценку партизанскому движению. Духовенство и верующие на оккупированных территориях читали послание Патриаршего Местоблюстителя «К верным чадам Русской Православной Церкви», переданное через партизанские подпольные группы, в котором митрополит Сергий призывал их оказывать всяческую поддержку подпольной борьбе с врагом. Он писал в 1942 году: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизанам, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к нашему собственному освобождению из фашистского плена».

Действительно, священники предоставляли партизанам укрытие, снабжали их едой и медикаментами, иногда и документами. С большим риском для себя они помогали молодым людям избежать вывоза в Германию, оказывали помощь отставшим от частей при отступлении красноармейцам, беглецам из фашистских лагерей. М. Шкаровский в книге «Крест и свастика» рассказывает о гатчинском протоиерее Ф. Забелине, который укрыл в алтаре советского разведчика. В Свято-Покровской церкви села Бурты Шполянского района Киевской области находили помощь скрывавшиеся от Гестапо советские активисты, беглецы из лагерей, участники партизанского отряда. И фашисты не раз обыскивали этот храм, срывали богослужения, разгоняли молящихся.

Священник Владимирской церкви Ростова-на-Дону Димитрий Романовский спас от верной смерти жену ответственного работника Н. Подгорную и члена ВКП(б) лейтенанта Б. Иванова, арестованных немецким командованием, а также помог многим комсомольцам города избежать вывоза в Германию. Священник Анатолий Гандарович из деревни Рабунь Куренецкого района не раз принимал у себя партизан, давал им продукты и место для отдыха, помогал медикаментами. В его доме партизаны хранили тол, капсюли и бикфордовы шнуры. Игумен Псково-Печорского монастыря Павел 24 августа 1941 года получил благодарственную записку: «Больные, раненые военнопленные и персонал госпиталя лагерного пункта 134 в городе Пскове выносят глубокую благодарность за присланные продукты — муку, хлеб, яйца и другие пожертвования».

Некоторые батюшки оказывали медицинскую помощь раненым партизанам — в пример можно привести Бориса Кирика — священника и фельдшера, имевшего помимо духовного образования еще и медицинское. Он служил в деревне Ятра Кореличского района Барановичской области. Под полом своего церковного дома отец Борис выкопал огромный погреб и устроил там госпиталь для партизан на 10 коек. Не раз поправляли свое здоровье партизаны в «Доме отдыха» при церковном доме, созданном священником Николаем Хильтовым из деревни Блячино Клецкого района Барановичской области. Отец Николай помогал разведывательной группе под командованием Михаила Шершнева из бригады имени Чапаева. В 1944 году за связь с партизанами он и его брат Георгий, тоже священник, были арестованы.

Священник Григорий Чаус, настоятель Кошевичской церкви Копаткевичского района (Белоруссия) помогал партизанскому госпиталю — каждое воскресение он собирал полотно для перевязок и продукты для раненых. Отец Григорий со своей паствой много потрудились, собирая под носом у фашистов деньги и ценности на строительство военной техники, которые через партизан передавались в Москву.

В Старом Селе ныне Ракитовского района Ровенской области, также могли найти приют и лечение партизаны, нуждавшиеся в медицинской помощи. Настоятель церкви этого села, священник Николай Пыжевич, распределял тяжелораненых в домах верных ему людей, а затем их лечили всем миром. Отец Николай вместе с семьей помогал партизанам с самого начала войны, в том числе распространял листовки среди населения. И фашисты отомстили батюшке — в сентябре 1943 года отряд карателей сжег отца Николая и его семью в их собственном доме. Причем священник уже успел было спастись, скрывшись в лесу, но, оглянувшись, увидел, как его дом, где остались жена и пять дочерей, заколачивают досками и обкладывают соломой.

 — Я здесь! — закричал отец Николай. — Меня берите, Богом прошу, детушек невинных пожалейте…

Офицер расстрелял его в упор, а тело священника солдаты бросили в уже пылающий дом. И не только отец Николай и его семья были зверски убиты в тот день — 500 жителей Старого Села за помощь партизанам были сожжены в церкви, а само село — полностью уничтожено.

Вели священники и агитационную работу среди населения. Священник Жуковской церкви Невельского района И. Щемелев призывал молодежь идти в партизанские отряды: «Если вас будут брать немцы на работы или армию, то уходите к партизанам, а к немцам не ходите».

И, конечно же, батюшки молились. Когда 24 жителя Красного Села ходатайствовали в 1945 году об открытии храма в их городе, они отмечали, что в военные годы при немцах в этом храме постоянно молился батюшка Иоанн. В ходатайстве говорилось, что он ежедневно совершал «по уставу положенное богослужение, молясь за страну родную, за наших бойцов в Красной армии и, вполне понятно, за свою Советскую власть трудящихся. Молитвы за всех нас были усердны о даровании скорой победы нашей Красной армии и свободы от злодейски напавших на нас гитлеровцев».

Иногда батюшки сами становились разведчиками. Так, например, настоятель Видонской церкви в Уторгошском районе отец Мефодий Белов был замечен фашистами на станции Дно, когда наблюдал за передвижением немецких войск — батюшка помогал партизанам добывать нужные сведения. Кроме того, отец Мефодий сумел на оккупированной территории собрать для передачи в Фонд обороны деньги и ценности, которые потом переправили самолетом в Москву. За помощь партизанам священник был замучен в гестапо.

«Своеобразным русским патриотом был и наместник Псково-Печорского монастыря игумен Павел, — рассказывает М. Шкаровский в книге «Крест и свастика». — Он участвовал в подготовке антисоветских документов, подписывал официальные приветствия фашистским властям, но в это же время поддерживал тайную связь с партизанами. Через жительницу Пскова, «горячую ревнительницу» монастыря А. Рубцову игумен переправлял им целые возы продовольствия. Рубцова была арестована в 1943 году гестапо и расстреляна. На допросах она держалась с удивительной стойкостью и не выдала наместника. Согласно другим свидетельствам жителей Печор игумен Павел прятал в помещении монастыря рацию, по которой передавались через линию фронта сведения о фашистах, собранные иеромонахами в приходах.

Будучи в прошлом эмигрантом, участником Белого движения, наместник имел мало оснований любить советскую власть. Этим, видимо, объясняются его активные попытки эвакуировать монастырь при приближении фронта в марте 1944 года. Однако подавляющее большинство братии, несмотря на жестокие бомбардировки и артиллерийские обстрелы, которым подвергалась обитель, категорически отказались уезжать, и игумен остался вместе с монахами».

Протоиерею Ивану Ивановичу Рожановичу к началу войны было около 70 лет. Он был настоятелем церкви села Сварцевичи, ныне Дубровицкого района Ровенской области и запомнился тем, что активно участвовал в партизанском движении, был членом антифашистского комитета, организовывал в своем доме встречи подпольщиков с партизанскими разведчиками. «С личным участием отца Иоанна предпринимались рискованные шаги «челночной дипломатии» между бургомистром города Высоцка Тхоржевским, комендатором полиции полковником Фоминым и партизанским командованием, — пишет В. Якунин в работе «Патриотическая деятельность духовенства и верующих на оккупированных фашистами территориях СССР». — И эта смертельно опасная игра принесла плоды: были освобождены 15 партизанских заложников села Велюни, на сторону партизан перешли вооруженный отряд казаков из войск РОА г. Высоцка и части полицейского гарнизона во главе с полковником Фоминым.

В январе 1943 года, в период наступления одной из карательных экспедиций, когда весь партизанский край был уже объят пламенем, возникла реальная угроза полного уничтожения и села Сварцевичи. В партизанском штабе обсуждались разные варианты предстоящего боя. Но все же решено было пойти на военную хитрость: послать на встречу с карателями церковную делегацию с «жалобой» на партизан и просьбой о «защите», благо отец Иоанн в этом деле опыт имел. Цель делегации — убедить фашистов, что в Сварцевичах собраны крупные силы партизан, вооруженных автоматами, пулеметами и орудиями, а дороги вокруг заминированы. Во время разговора с эсэсовским полковником отец Иоанн так сумел убедить его в силе партизан, что офицер приказал своему отряду отступать».

Будущий архиепископ Горьковский и Арзамасский Флавиан, который во время войны был еще священником Федором Дмитрюком, вместе с семьей участвовал в работе патриотического подполья города Пружаны Брестской области. Он был напрямую связан с белорусскими партизанами и чудом спасся после разгрома пружанского подполья, но все родственники отца Флавиана были расстреляны, а его младшая дочь — тяжело ранена.

Священник Владимир Соколов из села Мандуш Бахчисарайского района все время поддерживал связь с партизанами, распространял газеты, которые получал от спускавшихся в село советских парашютистов, ходил слушать через тайный приемник передачу радиоцентра. За это немцы сожгли его дом. Священнику с сыном удалось спастись, когда фашисты издали приказ о расстреле мужского населения села, и перебраться в Симферополь. Здесь он продолжил деятельность в помощь партизанам и распространение сведений, полученных из радиопередач из Москвы.

Медалью «Партизану Отечественной войны» был награжден одесский протоиерей Василий Брага, который сотрудничал с советской внешней разведкой, добывал ценные сведения, помогал партизанам продуктами и материально и в проповедях призывал молиться за победу. Сотрудничал с партизанами и отец Иоанн Курьян, служивший в одном из приходов Минской области. Священник села Сидельники Порозовского района Брестской области Яссиевич Афанасий Автонович, начиная с 1942 года, примерно раз в неделю-две принимал у себя партизан, называвших себя «москвичами». В 1943 году в канун Пасхи к нему в дом пришло около 10 партизан, которые вручили священнику отпечатанное на машинке воззвание Киевского и Галицкого архиепископа Николая Крутицкого.

Священник Виктор Бекаревич с 1 мая 1944 года по 28 июня 1944 года был связным партизанского отряда имени Григория Котовского Ильянского района Вилейской области. И об этом 24 ноября 1944 года ему была выдана официальная справка Штабом партизанского движения БССР. Позднее отец Виктор вступит в партизанский отряд имени Михаила Фрунзе, действовавший на территории той же области. В феврале 1944 года он передал подпольному Молодечненскому РК КП(б)Б и подпольному РК ЛКСМБ 5100 рублей. Настоятель Негневичской церкви Лидского благочиния Барановичской области протоиерей Михаил Скрипко также был связным, он сотрудничал с партизанским отрядом имени Молотова.

«Священник Ф. Петрановский организовал в Одессе подпольную группу. Он регулярно принимал сводки Совинформбюро по радиоприемнику, расположенному в подвале дома. Полученные сведения передавались верующим в устной форме, а самые важные из них записывали и распространяли разными путями. Отец Ф. Петрановский в своем храме и на дому крестил более 100 еврейских детей, выдав им документы о крещении. Спасал батюшка от смерти и взрослых. В мае 1942 года бесстрашный священник был посажен на полгода в тюрьму по обвинению в большевизме. Однако и там он получал сводки Совинформбюро от своих товарищей по подпольной группе и использовал их в беседах с заключенными.

Страдающим от истощения заключенным, в том числе и партизанам, отец Ф. Петрановский оказывал помощь продуктами. Арестованных он всегда подбадривал, внушал надежду на скорое освобождение» (Якунин В.Н. «Патриотическая деятельность духовенства и верующих на оккупированных фашистами территориях СССР»).

«В Пинском партизанском соединении служил протоиерей Александр Федорович Романушко, — читаем мы в одном из непридуманных рассказов о войне, — настоятель церкви села Мало-Плотницкое Логишинского района Пинской области. Он не раз участвовал в боевых операциях, ходил в разведку, был в полном смысле слова партизанским батюшкой. В оставленных некоторыми священниками храмах и местностях, где церкви были сожжены, отец Александр совершал отпевания расстрелянных, заживо сожженных, а также павших на поле боя партизан. И неизменно во время богослужения или при исполнении треб призывал верующих помогать партизанам и защищать родную землю от фашистов.

Когда летом 1943 года к командиру партизанского соединения генерал-майору Коржу В.3. обратились родственники убитого партизанами полицая с просьбой командировать на похороны партизанского священника, он предоставил право самому отцу Александру принять или отклонить приглашение. Один священник отказался, а отец Александр согласился. Взял облачение, кадило и в сопровождении двух автоматчиков выехал в деревню. На кладбище была выставлена вооруженная охрана. Все приготовились слушать отпевание. Обведя глазами собравшихся, отец Александр, обращаясь к матери и отцу убитого, сказал:

— Не наших молитв и «со святыми упокоения» своей жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он — изменник Родины и убийца невинных детей и стариков… Вместо «Вечной памяти» произнесем «Анафема». Среди изумленных собравшихся установилась мертвая тишина. Все сказанное священником прозвучало очень смело и могло повлечь за собой его гибель. Но отец Александр, подойдя к полицейским, продолжал:

— К вам, заблудшим, моя последняя просьба: искупите перед Богом и людьми свою вину и обратите свое оружие против тех, кто уничтожает наш народ, кто в могилы закапывает живых людей, в Божьих храмах заживо сжигает верующих и священников.

Потрясенные полицейские не тронули служителя Церкви. Слова священника потрясли и прихожан. Они говорили, что если уж священники взялись за оружие, то им сам Бог велит идти в партизаны. В зону базирования группа отца Александра возвратилась с похорон, увеличенная во много раз. Среди нового партизанского пополнения были полицаи, но теперь уже бывшие». Всем участникам этих «похорон» командир партизанского соединения генерал-майор Корж В.3., Герой Советского Союза, объявил благодарность. Через некоторое время перед строем партизан отец Александр Романушко был награжден медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. Священник не только сам был патриотом, но и сумел так же воспитать двух своих сыновей — они отважно воевали с немцами сначала в партизанском отряде, а потом и в Красной армии, вернулись домой, награжденные орденами (Там же).

Сотрудничали с партизанами не только рядовые священники. По свидетельству генерал-майора В. 3. Коржа, у него была установлена связь с митрополитом Александром, которому через подпольщиков вручались различные указания, советы, как вести работу против оккупантов. Владыка по этим вопросам проводил совещания с духовенством Пинской епархии.

Немцы, разочаровавшиеся в надежде найти в Русской Церкви союзницу, отвечали страшной жестокостью не только на связь священников с партизанами, но и на их призывы сражаться за Родину, на чтение посланий церковных иерархов. Из письма отца Александра Романушко, посланного осенью 1944 года митрополиту Алексию (Симанскому), известно, что только в Полесской епархии число священников уменьшилось на 55% в связи с расстрелами их фашистами за содействие партизанам (Якунин В.Н. «Велик Бог земли русской»).

В селе Ящерово Гатчинского района были расстреляны за антигерманскую агитацию оба священника местной церкви — отец В. Романов и отец Алексий. Были расстреляны или сожжены за связь с партизанами священник деревни Лаша Виталий Боровский с семьей, священник Николай Михайловский — настоятель Свято-Воздвиженской церкви деревни Рогозино Жабинковского района Брестской области, священник Малишеский в городе Слониме Барановичской области, священники Александр Новик, Павел Щерба, Павел Сосновский, Назоревский и многие, многие другие. Замучили в Минской тюрьме священника Петра Бацяна, бывшего настоятелем в деревне Кобыльники Мядельского района Вилейской области. Протоиерей Павел Сосновский был замучен за то, что выдавал справки о благонадежности — во время облавы был арестован человек со справкой отца Павла.

«Православного священника отделили от толпы евреев, коммунистов, партизан и других, приведенных к Бабьему Яру для расстрела. Батюшку раздели, прикрутили колючей проволокой к кресту и подожгли. Горящий крест с человеком толкнули в яму… Так закончился для него день 6 ноября 1941 года. А начался тот день с проповеди Отца Александра (Вишнякова) перед киевлянами, живущими в занятом немцами городе:

— Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину… Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ. Он зачитывал народу послание Патриарха. Каждый год мы повторяем: «Никто не забыт, ничто не забыто». Да нет, многие забыты. Александра Матросова знаем, а Александра Вишнякова? Вишняковы были священниками на протяжении 300 лет! В Первую мировую отец Александр служил на фронте, и однажды в бою, когда убили офицера, войсковой священник, подняв высоко над головой крест, сам повел солдат в атаку… За этот подвиг он был награжден Георгиевским крестом. Вернувшись с фронта, боролся с большевиками, будучи священником в армии Деникина…

В оккупированном Киеве он открыто проповедует борьбу с фашизмом, выражает надежду на победу СССР. Памятуя, что он спас несколько семей от погромов, к нему начинают приходить евреи, чтобы креститься и тем самым спастись от расправы. Отец Александр крестит и выдает свидетельства на церковных бланках. И все же наступает день, когда немцы требуют, чтобы все евреи собрались на площади, захватив с собой теплые и ценные вещи…

К священнику прибегает один из окрещенных им, отец троих детей, и просит прийти на площадь и засвидетельствовать лично, что семья крещена. Отец Александр идет, разговаривает с фашистами на хорошем немецком и производит на них приятное впечатление. Они отпускают всю семью новокрещеного… «Черносотенный» же отец Александр не может покинуть волнующуюся толпу людей, некоторые из которых плачут. Он остается с ними на всю ночь… Наутро немцы его выгоняют, и он идет в храм и призывает паству встать на защиту Родины, верить в победу. Священника арестовывают, а дальше вы знаете… Горящий крест и яма Бабьего Яра» (Э. Азаева «Солдат по имени Церковь»).

Когда в феврале 1943 года село Хоростово Старобинского района Минской области было окружено карательными фашистскими отрядами, штабом партизанского командования было принято решение без боя выйти из окружения с большей частью населения. Но священник Иоанн Лойко, настоятель Покровского храма этого села, решил остаться с теми, кто не мог отступать, — с больными, калеками, немощными стариками, чтобы помогать им. Этот же батюшка Иоанн запомнился тем, что принародно благословил своих сыновей Владимира, Георгия и Александра идти в партизаны: «Мое оружие наврази крест святой, поруганный супостатами, и слово Божие, а вы будьте Богом хранимы и честно служите Батьковщине».

Фашисты, заняв Хоростово, сожгли священника вместе с 300 прихожанами в храме, где он совершал Божественную литургию. Это было 15 февраля — праздник Сретенья Господня. Фашисты слышали, как из объятой пламенем церкви доносилось молитвенное пение. Прихожанин этой же церкви Иван Цуб повторил подвиг Ивана Сусанина — взялся проводить карателей к партизанам, а на деле завел их в непроходимую трясину. Только переводчик остался жив, он и поведал о подвиге Ивана Цуба. Тело героя было погребено по православному чину с воинскими почестями рядом с храмом, прихожанином которого он был всю жизнь.

Среди партизан — советских людей — конечно, отношение к священникам было неоднозначное. Но примерно к 1943 году большинство из них стало положительно воспринимать служителей Церкви. Отношение властей и военных к батюшкам, помогающим партизанам, тоже было неоднозначным. Многие признавали их заслуги. При взятии советскими войсками города Луги 16 февраля 1944 года генерал Лобанов вызвал священника М. Образцова, ранее помогавшего партизанам, и предложил ему в присутствии населения окрестных деревень, работников штаба и красноармейцев отслужить благодарственный молебен.

Маршал  Жуков Г. К. лично обратился с письмом благодарности к священнику села Омеленец Клещельского района Брестской области Евгению Мисеюку и прислал для его Свято-Крестовоздвиженской церкви из Пруссии три колокола. Труд священника Евгения на благо Родины был отмечен медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и орденом Преподобного Сергия Радонежского.